Аморальная тьма 7

[springbud]

Название: Аморальная тьма

Название оригинала: Immoral Darkness/Fudoutokuna Yami

Автор: Мию Матсуда (Miyu Matsuda)

Иллюстратор: Yukariko Jissohji

Дата выпуска: 2006

Переводчик: я

Статус: в процессе

Жанр: яой

Рейтинг: NC-17

Саммари: история запретной любви между учителем и учеником

Дисклеймер: все герои и произведение принадлежат их авторам и правообладателям. Моих прав на них не было, нет и не будет.

Данный перевод не преследует целью получение материальной выгоды.

Главы 1-6

Главы 1-2 - www.diary.ru/~springbud/p168408677.htm?oam#more...

Главы 3-4 - www.diary.ru/~springbud/p169027304.htm?oam#more...

Глава 5 - www.diary.ru/~springbud/p170946807.htm?oam#more...

Глава 6 - www.diary.ru/~springbud/p173126089.htm?oam#more...

Глава 7

Глава 7

 

– Сиина, есть минутка? – позвал Накахара с серьезным выражением лица после занятий.

 

– А?

Они вышли из класса, и Сиина последовал за чистым, выглаженным белым халатом. Скорее всего, это была работа Мами. Накахара повел его в консультационную в углу южного крыла. Комната была отделана как и кладовая. Она была тесной, тут валялось много брошюр национальных колледжей и профессионально-технических училищ. В середине комнаты стоял длинный стальной стол в окружении четырех стульев, но Накахара прошел мимо них, взяв другой у окна. На улице пока было светло и из окна виднелось ясное осеннее небо. Сиина последовал за учителем в комнату и наблюдал за Накахарой со спины. Хоть учитель носил такой же белый халат, как и Сасагава, от Накахары сердце Сиины не воспламенялось. Такое мимолетное сравнение еще раз открыло Сиине глаза на собственное чувство. Даже зная, что Сасагавы тут нет, он продолжал искать его фигуру при виде белого халата. Руки казались одинокими без согревающего их тепла.

Наконец-то Накахара повернулся к нему. Сиина мечтал о Сасагаве, так что тут же вернулся к реальности. Классный руководитель зафиксировал взгляд на Сиине и, колеблясь, нарушил холодное молчание.

– Я подумал… может, мне поговорить с твоей матерью?

Глаза Сиины раскрылись от неожиданности избранной темы разговора.

– Что? Почему? Опять? Ах, она еще не поблагодарила вас за разрешение пожить у вас? – Каким же нужно быть человеком, чтобы не следовать обычной вежливости и не позвонить учителю сына для выражения благодарности. Он расстроено опустил глаза, почесывая голову.

– О, нет, – весело ответил Накахара. – Она звонила мне. Даже прислала сладости в учительскую.

– И только? Мне жаль. – Нужно было поблагодарить его лично. Он стыдился отсутствия у матери общих приличий.

Глаза Накахары окружили морщинки, когда он засмеялся и прислонился к окну за спиной. Он, вероятно, хотел успокоить Сиину дружеским поведением.

– Дело не в этом. Ты же говорил, что у тебя не ладится в семье? Такое ощущение, что ты в тупике. Все это время я думал, как могу помочь тебе. Возможно, это вмешательство не в свое дело, но мне показалось, что в тот день, когда я говорил по телефону с твоей матерью, она была иной. Может, мы сможем поговорить спокойно?

При этих словам темнота, от которой Сиина думал, он избавился, неожиданно вновь зашевелилась в нем. Но, возможно из-за Сасагавы, теперь он не чувствовал острой боли в желудке. Он был сбит с толку этим вопросом.

– Но… все, как есть, меня устраивает, – сказал он с опущенным взглядом. Накахара попытался воодушевить его, произнеся:

– Тебе не обязательно присутствовать. Порой матерям легче говорить с посторонними.

Казалось, Накахара уже решил для себя встретиться с его матерью. Добросердечный учитель был именно тем, кем учителям стоит быть. Его характер не позволял проигнорировать ситуацию Сиины. Юноша молчал, не зная, как противостоять данной ситуации. Стоит ли раскрывать Накахаре, которому доверяет, то, что является для семьи паршивой овцой? Он был даже более расстроенным, чем из-за конфликта с матерью. В итоге Накахара все решил сам, и Сиина оказался в автомобиле учителя по пути к себе домой. Накахара не зашелся в смехе от сказочного вида дома, а просто нажал на звонок. Приходя домой, Сиина никогда этого не делал, так что, мать, вероятно, поняла, что пришел посторонний.

– Минуточку, – звонко раздалось из дома, за раскрываемой дверью.

– Добрый день, – поклонился Накахара. – Извините за неожиданный визит. Меня зовут Накахара, я классный руководитель Джун-куна в старшей школе Футаба.

С минуту мать Сиины хранила молчание, разглядывая сына около учителя.

– Ах… Спасибо большое за помощь в тот раз. Я мать Джуна, – ее голос совершенно изменился, став глухим.

Сиина не мог избежать дискомфорта и повесил голову. Единственное, что он видел, был красный кафельный пол. Слышал он только голос Накахары.

– Миссис Сиина, я хочу поговорить с вами о Джун-куне. Могу я отнять у вас минутку?

Его мать вздохнула. Молчание продолжилось, пока она не согласилась.

– Ладно, хорошо. Проходите, пожалуйста.

– Спасибо, – сказал Накахара, входя в дом.

Сиина закрыл дверь, снял обувь и пошел прямо к себе в комнату.

– Джун, ты тоже иди, – сурово повелела мать, стоя в дверях гостиной.

Накахарае осталось только обменяться с ним взглядом, ранее он сказал Сиине, что удовлетворится разговором с его матерью наедине, но пойти против ее желаний не мог. Сиина подготовился, повернулся и вошел в комнату.

– Прошу, присаживайтесь, – пригласила женщина.

– Спасибо, извините за беспокойство, – поклонился Накахара, получая из рук женщины небольшую чашку чая. Сиина сидел рядом с ним, ему она дала такую же чашку. Женщина села напротив них на диван.

– И о чем вы хотели поговорить со мной, сенсей?

– О, да, – ответил Накахара, едва пригубив чай. – Джун-кун как-то упомянул при мне, что дела дома у него не совсем хороши. Как классный руководитель, я был весьма обеспокоен, так что решил поговорить с вами. Простите, что не связался с вами заранее. Я знаю, что это грубо с моей стороны, но когда именно начались проблемы в вашей семье? – он скрестил руки и уставился на мать Сиины.

Поддастся ли мать искренности учителя? Какое-то время она смотрела на Накахару, но после опустила глаза.

– Когда моему младшему сыну, Хаято, было 12 после церемонии выпуска из младшей школы он признался в чувствах нравящейся ему девушке.

– И? – поторопил Накахара.

– Он всегда усердно занимался спортом, с самого детства, – продолжила мать Сиины. – Он был уверенным в себе ребенком и, вероятно, думал, что его первая любовь чувствует то же самое. Но она отвергла его. Она сказала, что он не так красив, как его старший брат. Более того, она велела ему не разговаривать с ней в средней школе и издевалась из-за каждого его взгляда, раз за разом. Он приходил домой на грани слез.

– Хм?

Слыша все это, Сиина непроизвольно захихикал. Презирающего всех и вся Хаято кто-то так обидел? Когда Сиина представил, как Хаято в слезах прибегал к матери домой, картина показалась жалкой.

Мать взглянула на него обычным пустым взглядом и вернула взор к Накахаре. Ее собранные сзади в пучок волосы делали ее еще строже.

– Сенсей, уверена, вы понимаете. Как родитель я не должна говорить это, но в отличие от Хаято, с самого рождения Джуна все только и говорили, как он красив и возились с ним. Растущий в таких условиях, он наговорил жестокостей брату, сильно обидев его.

– Вы игнорировали меня из-за этого! – Сиина забыл про Накахару. Он поверить не мог своим ушам, услышав смехотворно-банальную причину. Это было корнем тьмы в его душе.

– Что ты имеешь в виду под из-за этого? – мать посмотрела на него. – Хаято славный мальчик. Он умный и хорош в спорте. Но не знающие его люди не замечают этого. Когда он рядом с Джуном, ему остаются только разочарования. Конечно, я родила их обоих, но Хаято подвергался дискриминации, и я ужасно себя чувствовала из-за него. Вы даже представить не можете, как его ранили слова Джуна и заставляли чувствовать себя униженным. Тогда я решила сделать его приоритетным ребенком в семье, кто бы что ни говорил. Я так поступила, чтобы Хаято смог пройти через хрупкий период в жизни и вернул свою гордость. И я так сделала, чтобы Джун увидел свои ошибки и проступки, – тихо сказала она, и нависла тишина.

– И что произошло? – спросил Накахара.

Мать Сиины вздохнула и, казалось, впала в глубокое раздумье. Сиина пожалел, что она была так горяча и упряма.

– У Хаято выработался комплекс превосходства, и он стал смотреть сверху вниз на брата, – наконец-то признала она. – Его гордыня вернулась. Хоть я и понимала, что творю неладное, но не остановилась. А когда начала беспокоиться за Джуна из-за тотального игнорирования семьей, он заупрямился. И вот я стала заботиться о нем все меньше и меньше по этой причине.

Сиина понял, что ей труднее, чем когда-либо, говорить о своих чувствах. Об этом свидетельствовало и измученное выражение ее лица.

– Мы продолжали игнорировать Джуна, как обычно, – рассказывала она. – Но на завтрашний день после нашего возвращения из поездки он вернулся домой и сказал: "Добро пожаловать домой". Я слова выговорить не смогла. Хоть я и оставила его вне дома, он отреагировал совсем не так, как я ожидала. После этого я стала думать и кое-что поняла. Я поняла, что нельзя фокусироваться только на негативных сторонах своей семьи. Но я боюсь показывать Хаято, какой жалкой я была и больше не знаю, как быть доброй с Джуном. Я и в самом деле ужасная мать.

Стараясь сдержать слезы, она широко открыла глаза. Женщина прикусила дрожащие губы. Покоящие на коленях руки не двигались. В противовес притворным слезам это было очень убедительно. Сиина хранил молчание и глубоко дышал. Он взглянул на Накахару, по-доброму смотрящего на него. Пытаясь немного подбодрить его, Накахара коротко сжал его руку. Тепло продлилось мгновение, после Накахара тихим голосом обратился к матери Сиины.

– Миссис Сиина, возможно, бесцеремонно с моей стороны так говорить, раз уж мой ребенок совсем крошка. Но прошу вас, не злитесь. Пожалуйста, послушайте меня. Думаю, очень трудно вырастить детей, не имея любимчиков. Одно дело, если они разных полов, но дети одного пола всегда будут сравниваться между собой окружающими. На самом деле, у меня есть старший брат, и было время, когда он не очень хорошо со мной обращался. Конечно же, порой бывало и наоборот. Было время, когда меня волновало только, кого из нас мать любит больше. Обычно это называют эдиповым комплексом, но дело было не в этом. Просто иногда теряешь свой боевой дух и хочешь получить чью-нибудь поддержку. Семья должна давать ее, что бы ни случилось. Вообще-то, парни очень чувствительны. – Под дружелюбным тоном Накахары напряженное выражение лица женщины расслабилось. Сиина знал, что был окольный метод Накахары обращения к нему. – Я понимаю ваши переживания, миссис Сиина, – продолжил учитель. – Но ваш младший сын скоро перейдет в старшую школу. А после этого станет взрослым. Конечно, как и Джун-кун. Им предстоит еще много препятствий. Но вы не можете пойти впереди них и снести эти препятствия. Не кажется ли вам, что вам следует пересмотреть свои действия в оставшееся с ними время? После разговора с нами, я думаю, вы поменяете мнение насчет Джун-куна. По натуре он добрый человек. Я уверен, он поймет.

Накахара встретился взглядом с Сииной.

Юноша кивнул. Он повернулся и внимательно посмотрел на мать.

– Да. Думаю, я был бесчувственным. Никогда не полагал, что в Хаято выработается комплекс неполноценности из-за меня. Мне жаль, мама. Это моя вина, так что наказание можно понять, – он положил ладони на колени, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он смог извиниться, потому чувствовал так. Он построил стену, потому что чрезмерно боялся быть раненым, и это толкало его отвергать чужое добро. Он стыдился себя.

– Не надо. Тебе нет причин извиняться, Джун, – полным слез голосом сказала мать. Она изо всех сил старалась справиться с эмоциями.

Вдруг оказалось, что последнее время Джун только и делал, что заставлял девушек плакать. Ему стало досадно, он отвел глаза.

– Я просто не знаю, что делать, – произнесла женщина, погладив уголки глаз.

– Не мучайте себя, – тихим голосом ответил Накахара. – Не отвергайте их. Помоги, если будет нужна помощь. А если запутаетесь, всегда можете прийти ко мне за советом.

– Спасибо, – сказала мать Сиины. – Мой муж постоянно на работе, так что он безразличен к происходящему вокруг. Он всегда просто соглашается со мной.

Сиина почувствовал себя невероятно несчастным, видя, как мать благодарит Накахару.

Враждебность к матери не прошла совсем, но стала меньше. Искаженного чувства привязанности к ней уже не было. Темнота, всегда присутствовавшая в нем, ушла, оставив вместо себя только зияющую дыру. Но однажды он сумел бы заполнить ее. С помощью Сасагавы. Однажды. Вообще-то, сейчас он смертельно хотел видеть Сасагаву. Он хотел, чтобы Сасагава увидел, каким чистым он стал. Хотел обнять Сасагаву. В гостиной своего дома он был физически, но не мысленно. Он чувствовал себя плохо из-за слов матери о своей самовлюбленности. Он старался заставить себя прекратить подавлять заполнявшие его желания. Юноша выпил остатки налитого матерью зеленого чая.

Утром следующего дня мать приготовила ему завтрак. Он поделился этим с Накахарой, который потрепал его за голову с улыбкой и словами: "Раз за тебя!".

Легкое, теплое прикосновение. Сиина к такому не привык и захотел еще. Ему показалось, Накахара заметил. За исключением секса, он редко физически контактировал с людьми, поэтому даже невесомое прикосновение проникло в самое его сердце.

Они говорили у дверей учительской, и Сиина заметил направляющегося к ним Сасагаву. После следующего урока наступало время ланча. Оказавшись наедине, он хотел рассказать Сасагаве о вчерашнем. Хотел, чтобы к нему прикоснулись.

Надеясь на эти планы, Сиина ждал приближения Сасагавы и беспокоился только о том, куда направить взгляд. Сасагава испытывал к нему очень сильное влечение. Он шел с учебниками в руках и был облачен в свой грязный халат. Предмет привязанности Сиины был уже совсем рядом. Нетерпеливый взгляд наконец-то обратился к математику. Сердце Сиины подпрыгнуло и сильно заколотилось в груди. Однако возвращенный Сасагавой взгляд был полон льда. Сиине стало дурно. Он замер. Сасагава вошел в класс.

 

– Что-то не так? – спросил Накахара.

Сиина помотал головой и улыбнулся, отмалчиваясь от вопроса. В любом случае он собирался увидеться с математиком в ланч. Но во время ланча в математической никого не оказалось. "Я чем-то рассердил его?", – спрашивал себя юноша. В пустом классе как-то по-сельски пахло. Он все же шагнул внутрь. Солнце освещало маленькую комнату сквозь занавески ярким теплом. Если бы только Сасагава был тут. Все стало бы нормально. Разочарование заполняло до краев. Юноша бежал сюда верх по лестнице так, что дыхание затруднилось. Совершенно не стоило беспокоиться. Он старался смириться с собственной глупостью. Юноша потянул стул, на котором обычно сидел Сасагава. Он сел в него и положил щеку на стол. Ему казалось, он ощущает запах Сасагавы. Руки безвольно свисали по бокам. Волосы упали на лицо. Дверь он видел сквозь пряди собственных тонких волос.

Зазвонил колокольчик, и наконец, кто-то вошел внутрь.

– Сиина, это ты? – спросил Сасагава.

– Да, – глухо ответил Сиина на приглушенный голос Сасагавы.

Сасагава потянул стул назад, не допуская контакта.

– Скоро урок начинается. – Еще вчера его глаза переполняла любовь к Сиине, а сегодня он даже смотреть на ученика не хотел. Он вел себя с Сииной, как самый обыкновенный учитель.

– Сейчас иду.

Обескураженный Сиина встал и повернулся. Он не мог заставить себя спросить, что вынудило мужчину быть таким холодным сегодня.

– Сиина, – позвал Сасагава, когда юноша взялся за ручку двери. Сиина упрямо не обернулся. Он почувствовал, как сзади его обняли руки учителя. – Извини меня за ребяческое поведение. Извини, – повторял Сасагава, зарывшись лицом в шею юноши.

 

Сиина попытался разглядеть выражение его лица, но их лица были слишком близко.

– Сенсей? – при вопросе губы прикоснулись к щеке мужчины. Сасагава обнял его крепче и испустил легкий стон. Казалось, его руки сейчас переломаются. Так они простояли некоторое время. Первым нарушил тишину Сасагава.

– Когда я вижу тебя с Накахарой, мне становится действительно плохо. Ты такой чистый, возможно, тебя просто тянет к Накахаре, но это невыносимо для меня, – его руки обняли Сиину еще сильнее.

Сиина не мог выговорить ни слова, думая, что, наверное, Сасагава любит его больше, чем он думал. Учителю просто не понравилась дружба между ним и Накахарой. Приревновал и проигнорировал его.

– Я заставил тебя делать то, что не было правильным для тебя, – продолжил Сасагава. – Разве это не грязная тактика?

Слышанное Сииной было таким жалким, что он с трудом верил, что они слетают с губ этого мужчины.

– Я люблю тебя, Сиина. Я хочу, чтобы ты навсегда был моим, – заключил Сасагава.

Но Сиина не мог ответить тем же. Возможно, они одинаково стремились друг к другу, но любовь Сасагавы определенно было другого уровня. Смотря на ухватившиеся за его жакет пальцы юноша постарался быть как мог откровеннее.

– Сенсей, вчера у меня был серьезный разговор с матерью за и вправду очень долгий срок. Думаю, день, когда моя семья станет опять нормальной, по-настоящему близок. Но даже в такое время, я мог думать только о том, как хочу тебя видеть, поговорить с тобой. Только об этом и думал, даже когда мама расплакалась. – Он не знал, что дальше делать, и просто приблизил лицо к Сасагаве.

– Правда? – произнес Сасагава, печально улыбнувшись.

Сиина знал, что пока не может подарить Сасагаве такой же пышущий любовью взгляд, какой получил от него. Ощущение тепла от объятий Сасагавы было так естественно, но это не значило, что у него не было сомнений на счет принятия их. Он понимал это, но притворялся, что не замечает. Юноша кусал губы и не знал, что еще сделать. Звонок, оповещающий о пятом уроке,эхом раздался в маленькой комнате. Он искал путь осчастливить Сасагаву, но не мог ничего придумать. Потому что не знал, насколько глубокой может быть любовь.

Он помнил, что любимый гель для волос у него закончился, поэтому остановился у аптеки рядом с кондитерской. У него еще оставалось немного времени до начала смены. Проходя сквозь автоматические двери, он слушал музыку в наушниках, которые больше не были способом спасения от внутренней темноты. Он пошел к стеллажу со средствами для ухода за волосами и взял гель. Гуляя по магазину, он больше не испытывал горечи при виде матерей с детьми за ручку. Вероятно, сказывалась помощь Накахары. Мотивы классного руководителя диаметрально отличались от мотивов Сасагавы. И все же Сиина никогда не думал о кандалах математика, как об обузе. Наоборот, они делали его счастливым. Сасагава видел всего его, и он был единственным, кому Сиина всего себя показал. Но почему у них не было той же нежной любви, как у Накахары и Мами?

Они были одного пола. Учителем и учеников. Разница в возрасте была значительной. У них совершенно отличалась окружающая среда. Было много барьеров, которые предстояло преодолеть. Он игнорировал тот факт, что вероятно, это их и притягивало друг к другу. По правде говоря, пары, свободно говорящие о своей любви, его раздражали. Ревности он не испытывал.

Упустили ли они что-то? Взвалили ли на себя слишком много? Был ли в отношениях дисбаланс? Или они просто были совсем новыми? Думая об этом, Сиина рассеянно ходил кругами, пока не увидел знакомое лицо. Девочка в школьной форме обернулась на звук шагов.

– Эй. – Это была Мизухо, с которой так дружелюбно общался Сасагава в магазине.

– Добрый вечер, – грустно улыбнулся Сиина и снял наушники. Мизухо, подавшись вперед, разглядывала контрацептивны. Для кого-то ее возраста не было редкостью их использование, но именно наблюдение за ней за стеллажом придавало ситуации особую реальность.

– Слушай, что из них лучше? Я девушка, так что не разбираюсь, – Мизухо нисколечко не засмущалась, протягивая вперед две коробки презервативов. Ее ресницы были густыми, как у иностранок, а глаза смотрели на него, не моргая.

– Хм, вообще-то я не знаю. – Сиина чувствовал себя глупо, от того, что именно ему стало неловко. На них смотрел неизвестный покупатель, и Сиине не осталось ничего другого, как шагнуть к Мизухо.

– Обычно я покупаю в ночном магазине, но мне известно, что если выбрать не по размеру, то больно бывает. В прошлый раз мы вообще забыли их купить и пришлось использовать отельные, а от них осталось покраснение и раздражение. Он продолжал ойкать в душе. И мне так жалко его было, – говорила Мизухо, сравнивая две коробки с серьезным лицом, словно выбирала косметику.

Сиина был так смущен ситуацией, что зарылся лицом в локоть и не мог понять, как ей удается оставаться настолько спокойной.

– А больших в коробке мало и они очень дорогие. Я на одну только коробку все карманные деньги выброшу!

– Так их покупает твой парень? – удалось выговорить Сиине.

Мизухо кивнула. Лицо Сиина вернуло естественную краску, так что он поднял его, но решил игнорировать ее.

– В любом случае, я рада, что у него нет проблем с использованием их, – сказала Мизухо. – Надежность высокая, так что я умоляла его надевать их. Он сказал, что ничего страшного не будет, раз я не девственница, но в итоге Тетцу-кун надел их. Но в последнее время он со мной почти не развлекается. Так что решила сегодня сама сюда прийти.

– Тетцу-кун? – услышав слова Мизухо, Сиина вскинул голову. – То есть Сасагава-сенсей? – Слова казались ему чужими. Он отчаянно старался сохранить спокойствие, но краска залила лицо. Звуки вокруг, словно раздавались из другого мира.

Где он? Юноша начал смутно припоминать.

Черные глаза пробуравили его, потом накрашенные губы разомкнулись и произнесли:

– Да, а что?

Он не знал, как пошел на работу. И как добрался обратно домой. Около полуночи его просто сносило с ног от головокружения, так что он помчался в туалет. Он вырвал и упал в обморок у дверей. В организме ничего не оставалось, но рвотные позывы все не прекращались. Слезы катились из глаз. Он грубо вытер слюни с лица. Сиина был весь в холодном поту. Когда рвотное помутнение отошло, он постарался подняться. Однако началась вторая волна, и выйти из туалета он не сумел. Стараясь успокоиться, он глубоко вдохнул, но снова вырвал. Так продолжалось снова и снова, пока ему немного не полегчало.

Взгляд черных глаз Мизухо был выжжен в его памяти лучше взгляда Сасагавы. Он любил Сасагаву. Он хотел быть с ним. Хотел заниматься с ним любовью. Это естественное желание для влюбленного человека. Но, может, Сасагава искал чего-то большего, чем мог дать Сиина; страсти, чтобы заставить избегать других. Осознав это, он начал бояться Мизухо.

На следующее утро мать сказала Сиине, что для его желудка будет лучше принимать легкую пищу, и приготовила на ланч рисовую кашу. Еду он запивал водой с электролитами. Закончив, он медленно направился к лестнице с северной стороны крыши. Если продолжать идти с такой скоростью, звонок прозвучит быстрее. Он открыл дверь. С каким лицом Сасагава поприветствует его? Обнимет ли теми же руками, которыми прошлойтночью обнимал того ребенка? Улыбаясь собственному самоедству, он шел к лестнице.тЕго так потрясла новость об изменен Сасагавы, что всю ночь он не приходил в себя. Не удивительно, что чувствовал он себя горько.

Раньше кладя руку на дверную ручку, сердце билось быстрее, но сегодня этого не было. Он бесстрастно повернул ручку математической и увидел задремавшего в кресле Сасагаву. Голову учитель положил на руки. Сиина тихо прикрыл дверь и посмотрел в лицо спящего мужчины. Черты были ясными, лицо очерченное. Сиина понял, что конца желающим соблазнить Сасагаву женщинам не будет.

Даже если Сасагава говорил Сиине о любви к нему, способен ли он простить измену с другой? Такой толерантности у него не было. Сиина продолжал печально разглядывать математика. Он хотел убрать все препоны между ними, хотел, чтобы они были вместе, хотел снова разжечь костер любви. Неисполнимое желание сломило его. Он посмотрел вниз и отвернулся. Возможно, его тихий вздох разбудил Сасагаву. Зная, что математик смотрит на него, Сиина не мог встретить его взгляд.

– Полагаю, ты порядком устал, – произнес Сиина с вялой улыбкой.

– Да, не мог уснуть прошлой ночью, думая о тебе, – Сасагава казался серьезным. Он встал со стула и протянул руку к лицу Сиины. Руки теребили волосы юноши. Это было нежное прикосновение, что сделало мысль об измене даже горше.

– Да, конечно. Ты и вправду устал. Потому что спал с ученицей средней школы, которая пришла к тебе с презервативами, – тихо сказал Сиина, мужаясь.

Сасагава не казался сбитым с толку. Выражение лица оставалось обычным.

– Ты виделся с Мизухо? – улыбаясь, спросил он.

Сиина не мог поверить, что Сасагава способен улыбаться в такой момент. Он поднял лицо и посмотрел на него.

– Что же ты за учитель такой? Что с тобой не так, если ты тянешь руки к ученице средней школы?

Но Сасагава не казался взволнованным. Даже не дрогнул. Не извинился. Наоборот, скривил лицо.

– Ты о чем? Что тут особенного? Сейчас многие ученицы средних школ тайком в барах подрабатывают. Они знаю, что клиенты могут с ними что-то сделать, а есть парни, которые предлагают им деньги за секс. Мир не так наивен, как ты думаешь, – усмехнулся Сасагава, словно Сиина был невежественным ребенком.

Сиина не мог понять, он ли слишком чувствителен или Сасагава чересчур бесчувственен. Понять это ему было не дано.

– Почему бы не делать этого с кем-то еще? – горько сказал Сиина. Если бы их взгляды встретились, Сасагава увидел бы его насквозь. Сиина боялся этого и смотрел в сторону. – Ей всего четырнадцать. Она слишком юна для таких забав. К тому же…

 

– Нормальные женщины не удовлетворяют меня, – холодно прервал Сасагава.

Сиина уже собирался сказать: "Просто не делай этого с Мизухо". Он задержал дыхание, глаза сузились.

– Даже если я не хотел, они сами приходили, – продолжил Сасагава. – Я устал от них. Хоть это и странно, но они все одинаковы для меня. Нет никакой ценности в том, чтобы спать с кем-то, раз они не трогают моего сердца.

Ценности? Что это значит? Сиина вскинул глаза. Высокомерный подход Сасагавы явно просвечивал в словах. Он выбрал Сиину, потому что тот казался одиноким. Ему было некому доверять. Наверняка он казался легкой добычей. Он отвечал требованиям Сасагавы. Сам побежал на ловца. Раньше Сасагава говорил, что хотел спасти его. Вопиющая ложь. Он просто хотел затолкнуть Сиину даже в более темный угол, чем в котором он пребывал. Сиина откинул голову и закрыл глаза, жалея обо всем совершенном. Потом он открыл глаза, заполненные гневом и презрением.

– С меня хватит. Мне уже все равно, – отрезал он. – Иди развлекайся с ней. – Его голос сочился деланным безразличием.

– С ней? Ты говоришь о Мизухо? Или любой другой девушке? – Сасагава вскинул подбородок и посмотрел сверху вниз на Сиину. – Ты идиот? Я буду спать, с кем захочу.

Как бы сильно Сиина кого-то не любил, с таким поведением мириться не мог.

– Я этого принять не могу! – сказал он выпотрошено. Сасагва толкнул его на этот путь. Сиина никогда не думал, что раскрытие кому-то истинного себя может закончиться так жалко. Он опустил глаза, выдохнул и откинул волосы назад.

Сасагава стоял перед ним со скрещенными руками. Звонок эхом отозвался в коридоре. Сиина про себя обещал больше никогда сюда не приходить и повернулся. Когда он уже выходил, голос Сасагавы позвал его.

– Стой! – его схватили за руку.

Сиина посмотрел жестким взглядом.

– Не прикасайся ко мне! – гневный голос провибрировал по маленькой комнате. Место от прикосновения Сасагавы горело, возвращая его к пугающей реальности. Его тело отторгало Сасагаву. "Все кончено", - подумал он.

–Ты и меня испачкаешь! – напряженно сказал Сиина. Он был на грани слез. Сасагава больше не пытался остановить его. Сиина чувствовал на себе буравящий взгляд. Он понял, что прощать очень трудно и пнул Сасагаву ногой. Математик перехватил его ногу и попятился. – Не стоило тебе вообще доверять! – в этом смешалось все: злость на предавшего его человека, гнев на себя. Он сердито покинул комнату.