название: В тишине
автор: Сара Пинборо
дата выпуска: 25.06.2009
Перевод: в процессе
Частей: 15-18 из 27
переводчик: я
Данный перевод не подразумевает под собой получение материальной выгоды.
Главы 1-2 - www.diary.ru/~springbud/p147200927.htm#more2
Главы 3-7 - www.diary.ru/~springbud/p148850120.htm#more1
Главы 8-11 - www.diary.ru/~springbud/p150661589.htm#more3
Главы 12-14 - www.diary.ru/~springbud/p152596433.htm#more4
Главы 15-16Глава пятнадцатая
Она подавила свое отвращение. Журналисты были лидерами в бригаде "что плохого случилось с другими людьми", словно их собственные жизни были кристально чисты. Однажды они узнают разницу. Если превратятся в тему новости, а не будут охотником за ней.
– Вы из полиции, леди? – Молодой человек последовал за ней вверх по лестнице и схватил за рукав слишком уж настойчиво, заставив горлышко куртки врезаться в горло. – У вас есть информация об убийстве Марии Бруно? Или о других убийствах? Это все дело рук одного парня?
Вернув руке свободу, Гвен уставилась на него.
– Я всего лишь потеряла своего кота. Отвали от меня.
Перепрыгивая через одну последние ступеньки, она толкнула тяжелую дверь, отпихивая охранника, стерегущего вход, и направляясь прямиком к дежурному.
– Гвен Купер. Торчвуд. – Мужчина за стойкой был ей не знаком. Он поднял седеющую голову и обглядел ее с головы до ног, на его стареющем лице явственно написалось раздраженное выражение. В общем-то она не могла его винить. Полиция очень мало знала о Торчвуде, кроме того что они появляются и уводят дела, а это может вывести из себя. И в то же время они все выполняли свою работу и были определенно на одной стороне, если даже не всегда на это так выглядело.
Смотря на него сверху вниз, она не улыбалась. Она уже давно перешла этап, когда пыталась соблюсти баланс между своей старой и новой работами. Теперь Гвен была Торчвудом "от и до".
– Где детектив Катлер? Он меня ждет.
Сержант задержал на ней взгляд, прежде чем поднять трубку.
– Тут Гвен Купер к детективу Катлеру. – Он вновь посмотрел на нее с нескрываемым пренебрежением. – Вероятно, он ожидает ее. Она говорит, что из Торчвуда.
Гвен сохраняла на собственном лице нейтральное выражение. Она знала этот тип – их можно было встретить во всех сферах жизни. Разновидность мужчин, которые не уважают женщин младше 35 лет, думая, что могут получить все желаемое, всего лишь перепихнувшись с кем-то.
Он повесил трубку и легонько кивнул в сторону сдвоенной двери.
– Он там. Отдел происшествий[1] на втором этаже, но он, возможно, курит на заднем дворе, – он улыбнулся. – Но вы Торчвуд. Вы без проблем его найдете.
Гвен улыбнулась в ответ.
– Я знаю, где отдел происшествий. – Несмотря на улыбку, слова безошибочно сочились ядом. – Я тут работала. Но спасибо за помощь.
Оставив сержанта, упиваться чаем, она прошла прямо в центр участка. Телефоны звонили, факсы выдавали сообщения о происшествиях и рапорты. Она чувствовала усилившееся напряжение в воздухе. Пока весь Кардифф концентрировался на убийствах, тут были мужчины и женщины, которые были вынуждены раскрывать все остальные преступления и ежедневно сталкиваться с домашним насилием, угонами и вандализмом. Они никогда не заканчивались.
– Привет, – строгая женщина-полицейский проходила мимо со стопкой бумаг в руках, и Гвен остановила ее, мягко коснувшись руки. Не так уж давно на была точно такой же, так же шла по этим коридорам. – Я ищу детектива Катлера. Жалкая скотина за стойкой сказал, что он, возможно, вышел во двор покурить сигарету?
Молодая женщина слегка покраснела.
– О да, так и есть. Я видела его выходящим минут пять назад. Просто идите прямо по коридору и в конце увидите пожарный выход. Обычно он курит там.
Ее улыбка слегка задержалась, и благодаря ее, Гвен гадала, не подумывала ли полицейская начать курить, только бы разделить пожарный выход с неопрятным лондонским детективом. Гвен ее не винила. Раз уж сама соблазнилась. Было что-то невероятно привлекательное в заносчивых и надломленных мужчинах. Она не хорошо знала Катлера, но знала достаточно, чтобы понять, что он подходит под обе критерии.
Дверь пожарного выхода была приоткрыта и, толкнув ее, Гвен нашла Катлера опирающимся на перила и разглядывающим переулок. Из отверстий на противоположной стороне, которая, если Гвен не обманывала ориентировка, принадлежала Джованни Траттория[2], валил дым. Ей вдруг стало интересно есть у этой застроенной уродливыми офисами и предприятиями ли улица название. Глубоко затянувшийся Катлер даже не оглянулся.
– Я надеялся, тут вы меня не найдете, Скалли.
Шагнув вперед, Гвен присоединилась к нему, рассматривая неприглядную улицу, полную мусора и рытвин, заполненных грязной дождевой водой. Наконец-то дождь немного прекратил, хоть тучи и нависали над ними темными предвестниками.
– Мы Торчвуд. Мы вас везде найдем.
– Правда? – в слове не было сарказма. – Тогда может, вместо того чтобы искать меня, вы бы лучше проискали плохого парня.
– Справедливое замечание, – она замолчала. – Я видела репортеров снаружи. Кажется, это не лучший ваш день.
Только сейчас Катлер повернулся и посмотрел на нее, его внимательные глаза смотрели одновременно оборонительно и оценивающе.
– С гиенами я справлюсь. Поверьте мне, бывало и хуже. – Он замолчал и снова присосался к сигарете, прежде чем выкинуть ее на бетонную дорожку перед собой. – Хотя, если в скором времени с этим не разобраться, они снова переворошат все дерьмо. Весело же будет.
Гвен увидела блик золота на его левой руке и через секунду поняла, что там было кольцо. Он женат. Новость резко кольнула ее в
голову. Это было неправильно. Он был слишком чужд, далек от мирского, чтобы иметь то, что было у нее с Рисом. Он вдовец или разведен. Должен быть. Любопытство брало верх. Гвен жалела, что не взглянула в его досье. Может, попозже взглянет.
– Сегодня я делал то, что у меня получается хуже всего, – продолжал Катлер, смотря в свою пачку сигарет, – встречался с убитыми горем людьми и лгал им, что иду по следу преступника и собираюсь поймать его. Будто я чертов Морс или Таггерт[3], или любой другой вымышленный персонаж, который никогда не проигрывает злу. – Он замолчал. – Что за дерьмо.
Чувствуя, что вместе со словами уходит и все напряжение, Гвен молчала. Ему было необходимо выговориться, и он мог сделать это с ней. Лишние десять или около того минут ничего не изменят. Из ресторана напротив дым стал валить гуще, минуя их, чтобы умереть на свежем воздухе где-то на полпути.
– Муж Бруно сломанный человек, – Катлер сунул пачку сигарет в карман, но продолжал стоять, где стоял. – Но думаю, он стал таким до того, как это произошло. Он выглядел как человек на грани краха. Она собиралась уволить его, так он сказал. Уволить и развестись, – он изогнул бровь. – Она бы стопроцентно это сделала, узнай, что он задолжал налоговой. Я даже не думаю, что это его вина. Насколько я понял, она любила жить как звезда, а лучшие ее дни уже остались позади.
Гвен подставила подбородок прохладному бризу.
– Плохому танцору всегда яйца мешают.
Катлер коротко рассмеялся, тихий неискренний звук.
– Да, а она определенно ее за яйца держала. Даже сейчас, – продолжил он. – Мартин Мелой говорит, что ему все равно. Он думает, что любил ее, – он слегка покачал головой. – А я думаю, просто слабак. – Он снова вынул сигареты и раскурил одну. – Любовь. Кому какая разница? В итоге она всего лишь разочаровывает.
– Иногда оно того стоит, – Гвен посмотрела на собственное обручальное кольцо.
Катлер вновь засмеялся.
– Пусть пройдет время и наступят перемены. Потом придете и расскажете мне, как вы все еще счастливы. – В этот раз в его глазах вспыхнул искренний огонек юмора, и на очень краткий миг за этой темнотой в его глазницах Гвен смогла увидеть, каким человеком он, возможно, был. Он нахмурился. – А где Малдер?
Гвен улыбнулась.
– Капитан Джек Харкнесс потратил утро, занимаясь тем, что получается у него хуже всего. Приковался к своему столу, отвечая на телефонные звонки, на которые не хотел отвечать.
– Он тоже? Вероятно, у нас больше общего, чем я думал. И что именно он послал вас сказать мне? – он приподнял бровь. – Он что, хочется убедиться, что кукла не стала сама дергать за свои веревочки?
В последнем предложении мелькнула горькая подколка, и Гвен почувствовала, как на загривке волосы встают дыбом.
– Не знаю, что произошло между вами и Торчвудом Один, и это не мое дело, но вы действительно не знаете Джека Харкнесса, если думаете, что он так относится и обращается с людьми. – Она замолкла. – Он хочет устроить ловушку на пришельца и хочет вовлечь вас в это. – Первая капля дождя тяжело упала с нависающего тяжестью неба. – Он думает, Торчвуд вам задолжал.
Они надолго уставились друг на друга, и Катлер пожал плечами.
– Может быть, Малдер в этом прав.
Дверь пожарного выхода открылась, и показался молоденький констебль, охраняющий вход в участок от журналистов.
– Извините, что отвлекаю, сэр, – он осторожно взглянул на Гвен и продолжил: – Там парень в приемной. Говорит, что хочет вас видеть.
Катлер фыркнул.
– Скажи, пусть встанет в очередь.
– Я сказал, что вы на встрече, но он отказывается уходить. Думаю, он слегка в истерике. Говорит, что он дружок того педика. Вроде общался с вами утром.
– Того педика звали Бен Причард, – рыкнул Катлер, заставляя молодого констебля заметно вздрогнуть и податься для безопасности назад к двери. – И пока мы не может сказать его другу, кто его разрезал на куски в парке, я думаю, ты мог бы высказать чуть больше уважения.
Лицо констебля залилось краской.
– Простите. Сэр. Я не имел в виду ничего такого.
– А это, – Катлер выплюнул недокуренную сигарету, позволяя ей самостоятельно погаснуть на бетонном полу, только после поднял глаза на юношу, проходя мимо него, – хуже всего.
Дрю Пауэлл уныло сидел на твердой скамье, прильнув понурой спиной к стене приемной, его лицо опухло от слез, пальцы теребили хлопковый платок. Гвен посмотрела на тучного мужчину. Его короткие волосы были встрепанными и непричесанными, хотя в обычное время они наверняка аккуратно уложены гелем или воском, в глазах – пустота.
– Собирайтесь и идите домой, мистер Пауэлл, – голос Катлера был утомленным, но мягким, будто он сам чувствовал печаль этого мужчины. – Мы вам скажем, когда сможем выдать тело. Возвращайтесь к друзьям и семье. В этом месте вам лучше не станет.
Дрю Пауэлл поднялся и вспыхнул.
– Я не могу пойти домой. Не сейчас. – Он замолчал, переводя взгляд с Катлера на Гвен и обратно. – Я видел новости. Ничего не мог поделать. Мария Бруно тоже мертва. Вы не сказали мне. – Он поднес платок к носу, прижал его к лицу, больше понюхал, чем использовал его. Это был не его платок, поняла Гвен. Это был платок Бена. Пауэлл использовал его как небольшое утешение.
– Думаете, кто бы ее не убил, убил моего Бена тоже? Говорят… говорят, она была вспорота. Как Бен, – его голос понизился почти до шепота, энергия иссякла.
Катлер посмотрел на Гвен и слегка пожал плечами.
– Я не могу разглашать детали следствия. Не на этом этапе. Это может поставить под удар следствие. Мне очень жаль. – Его извинение прозвучало фальшиво.
Дрю обратил отчаянный взгляд к Гвен.
– И вы не можете мне ничего сказать?
– Детектив Катлер прав, сказала он. – Знаю, это ужасно, но самое лучшее для вас пойти домой и погрустить. – Мы сделаем все, что в наших силах.
Толстяк поднял подборок и глубоко вдохнул сопливым носом. Он сжал губы.
– Я не собираюсь ехать домой. Я спою на этом конкурсе. – Его губы немного задрожали, когда появилась угроза слез, но он подавил их. – Причард и Пауэлл были вторыми в прошлом году, и в этом мы бы победили. Я не позволю Бену сейчас проиграть. Я, черт возьми, спою один, если будет нужно!
Дрю повернулся на каблуках так, что этот жест был бы к месту в любом театре мира, однако в данной ситуации казался жалким. Он уже был одной ногой у выхода из участка и на обозрении огромной голодной толпы прессы, когда Гвен озарила идея. Догнав его, она прикоснулась к нему. Он обернулся.
– Что?
Хотя они были одни у входа в участок, далеко от дежурного, она шагнула еще ближе. Катлер позади нее, сделал то же самое.
–Что вы творите, Скалли?
Она не взглянула на него, сосредоточившись на Дрю.
– Что если мы найдем вам другого партнера по пению?
Он уставился потускневшими глазами прямо в ее глаза.
– Я не хочу петь ни с кем другим.
– А если вы споете с кем-то, и это даст шанс поймать того, кто сделала такое с Беном?
– Скалли…
Ее убийственный взгляд заставил Катлера подавиться словами.
– Меня зовут Гвен Купер. И не путайтесь под ногами.
Глаза Дрю расширились.
– Я сделаю это, – прошептал он.
– Это очень опасно, – встрял Катлер. Он смотрел на маленького, тучного мужчину, в глазах которого наконец-то появилось нечто еще, кроме крайней опустошенности. – Мне очень жаль, но это чрезвычайно рискованно.
– Но рискую я, так ведь? – Дрю встал рядом с Катлером и вытянулся как можно выше. – И Бен бы не колебался… не колебался бы сделать такое ради меня.
Гвен было приятно услышать, что у маленького мужчины хватило своей стали в голосе.
Она нажала на кнопку быстрого набора на мобильном.
– Янто. Скажи Джеку, у меня есть план, – она запнулась. – И ты в нем задействован.
Глава шестнадцатая
Будь осторожнее с желаниями… Старая присказка мелькнула в голове Янто, когда он поднимался по старым каменным ступенькам в готический храм Св.Иуды. Его темные стены были старинными и загрубелыми от погоды, окруженные относительно просторными и светлыми офисными зданиями, которые выстроились на улице с 1970 года. Он был почти забыт и незаметен, просто темное пятно истории, противостоящее своим существованием неизбежным изменениям.
Раскрыв тяжелую дверь, он вошел в ризницу, немедленно начав дрожать в тепле. Кирпичи и стиль постройки возможно и были старинными, но внутри все было по-современному и хорошо выполнено. Никаких сквозняков и плохого освещения, сиденья из светлого дерева, покрытые мягкими, чистыми чехлами.
Пока он шел по проходу, слова снова пронеслись в голове. Будь осторожнее с желаниями. Они могут сбыться. Он несомненно осознал значение этих слов. Да, он немного подзастрял в Хабе в последнее время, но план Гвен был не совсем тем, зачем он бы хотел выбраться. Охотиться на вивлов – да. Отслеживать двигающуюся инопланетную технологию – да. Застрять с Дрю Пауэллом в этот на весь чертов день – нет. Это было определенно не то, чего он хотел. Этого бы не произошло, если бы не дало им чуть больше шансов поймать проклятую тварь.
Он глотнул прихваченного с собой крепкого кофе и зубами вскрыл упаковку от плитки шоколада. Ему понадобится энергия. И эмоционально, и морально. Вкус карамели и шоколада был хорошим, еще один глоток кофе смыл остатки вкуса во рту, следя, чтобы ни один кусочек не избежал путешествия в его кровеносную систему. Кофе был переварен, но вкус шоколада его слегка пересилил. Ему это было нужно, неважно каково оно было на вкус. Никакое количество сахара и кофеина не могло помочь ему выдержать Дрю Пауэлла. Мужчина исчерпал запасы естественного спокойствия Янто Джонса. Насколько Янто мог судить, Бен Причард, должно быть, был святым.
Отложив стаканчик с кофе, Янто дотронулся до блютуз устройства.
– Перерыв окончен. Я снова на месте.
– Отлично. Мы на месте, – голос Джека раздавался чуть ли не в его голове. – Надеюсь, лучший мужской хор Кардиффа готов вместе сотворить немного прекрасной музыки сегодня.
– Три ха-ха, – Янто отключился и ждал Дрю, неожиданно почувствовав себя очень одиноким в церковной чистоте, хотя Джек и Гвен были в SUV на расстоянии 50 метров, прячась от освещения на боковой улочке. Они припарковались на двойной желтой[4], но Катлер криво прокомментировал, что о штрафе за парковку он уж сможет позаботиться.
Хорошим показателем было то, что как минимум не было новых убийств. Была всегда вероятность, если так уже не случилось, что пришелец был отослан Рифтом обратно и ушел навсегда. Это казалось более вероятным, хотя после смерти Марии Бруно репетиций стало намного меньше. Многие участники просто собрали вещички и уехали из города. Пятеро из них были убиты, и логика твердила, что раз убийца смог подобраться к знаменитости Марии Бруно, никто не был в безопасности. Менее смелые и талантливые испарились, а те, кто был намерен продержаться и пройти через конкурс с неохотой пели в полный голос. И хотя Янто и Дрю целыми днями исполняли свои партии, пришелец к ним не наведывался.
Они выбрали Св.Иуду, потому что он был уединенным и наиболее близким к эпицентру смертей. Катлер задействовал всю свою команду, чтобы уточнить, когда был занят и освобожден каждый наемный объект в Кардиффе. Янто и Дрю репетировали день напролет и продолжили бы всю ночь, если бы была необходимость. Полицейские машины патрулировали город в пик репетиций, каждый был проинструктирован немедленно связаться с Катлером при встрече с чем-то странным или подозрительным. Но Янто полагал, что пока город был погружен в траур, только они с Дрю пели в полную силу на его улицах.
Голос Дрю раздался из маленькой комнаты слева от алтаря, голос повышался и понижался, напевая ноты октавы. Янто подпрыгнул и слегка улыбнулся расшатанным нервам, затем глотнул еще немного настоявшегося кофе, который вряд ли помогал подавить главный лейтмотив напряженности, бегущий по его венам. По крайней мере, он был не один. И все же он подарил себе еще пару минут одиночества, прежде чем дать знать мужчине, что вернулся.
Необычное или подозрительное. Или возможно изменяющий форму пришелец, который любит вскрывать людей и извлекать голосовые связки. Это было бы точнее.
Если бы зависело от Джека или Катлера, конкурс и вовсе отменили бы, но эту идею зарубили на корню в верхах. Конкурс приносил пользу Уэльсу. Своего рода демонстрация всего наилучшего у маленькой нации. Он приносил пользу сфере туризма. И конечно, в этом году он транслировался по телевидению. Кто бы там не был по другую сторону телефонной трубки Джека, он явно дал это понять. Янто слышал каждое слово, а он стоял за несколько метров поодаль. Финалисты конкурса продолжили борьбу. И задачей Торчвуда было обеспечить плавность и безопасность. Янто мог понять их обеспокоенность. Наблюдать, как человека вскрывают пополам прямо на сцене во время прямого эфира наверняка не очень-то хорошо для аудитории. Особенно до времени начала передач для взрослых.
И вот он был здесь, надеясь, что они смогут приманить пришельца. Всего один шанс из тысячи, и ни одного намека на всплеск активности Рифта. Теперь Янто верил в шанс также мало, как в собственное умение петь.
Сняв куртку, он бросил ее на одну из передних скамеек, затем поставил кофе на правую сторону рояля. Круглое портативное устройство-клетка в кармане брюк было тяжелым, ощущалось странно, и служило напоминанием, зачем именно они с Дрю тут находятся.
Возможно, это и не было той сферой работы, на которую он надеялся, но она все еще была опасной. Они с Дрю рисковали своими жизнями, и хотя Янто привык к этой идее за годы работы в Торчвуде, когда риск становился реальностью, он все равно вгонял в шок. Для Дрю Пауэлла, который был всего лишь офисным клерком страховой компании, все должно было быть устрашающим, особенно учитывая его потерю.
– Дрю? – позвал Янто, чувствуя себя немного плохо из-за поселившегося в нем раздражения. – Я здесь.
Он всунул остатки шоколадной плитки в рот и запивал их кофе, когда показался толстяк.
Он посмотрел на Янто, а потом его палец поднялся и саркастично указал на пластиковый кофейный стаканчик.
– Я искреннее полагаю, это черный кофе.
– Это латте. Нужно было и тебе захватить. Не подумал, – Янто протянул стаканчик. – Можешь мой взять, если хочешь. Хотя предупреждаю, что не из лучших. Ты не вышел и перехватил чего-нибудь?
Дрю проигнорировал вопрос, его челюсть тряслась.
– Ты пьешь молочный кофе перед пением? – глаза расширились, когда поймали в поле зрения разорванную пачку от шоколадной плитки. – И ешь шоколад? – голос сдавленно пропищал, и раздражение Янто дало о себе знать, отразившись на щеках юноши.
– Какие-то проблемы? Я был голоден. – "Я как проклятый работал весь день" – хотел добавить он, но проглотил слова.
Дрю схватил обертку и стаканчик, церемонно засовывая их в мусорник для бумаг, притаившийся за роялем, оставляя след от кофе со сливками на задней стене, что вовсе не обрадует викария.
– Естественно, проблемы, – бросил он, пальцы помахали в воздухе между ними. – Ты говорил, что был певцом. Каждый уважающий себя певец знает – никакого красного вина, шоколада или кофе перед пением. Это смерть для голосовых связок.
Слушая вполуха, уже привыкнув разочаровывать своего партнера, Янто думал, что Пауэлл был счастливчиком, что его не беспокоила ирония в этих словах. Они не рассказали ему правду об изуродовании его бойфренда. Было так много всего, о чем должен был знать Дрю Пауэлл, но все это ограничивалось информацией, что они установили ловушку для поимки серийного убийцы.
– Извини, – пробормотал он, чувствуя сожаление за очень много всего, среди чего не было питья кофе.
Руки Дрю ухватились на удобные для этого бедра, и он покачал головой.
– Неудивительно, что у тебя проблемы с нормальным звучанием нот. И все же не важно. Я должен работать с тем, что имею. Хотя я с ужасом думаю, что бы с этим делал Бен. – С зависшим над кнопкой переносного стереопроигрывателя пальцем Дрю изогнул бровь. – Итак, что мы должны запомнить?
Янто оскалил зубы на это покровительственное "мы" и глубоко вдохнул.
– Не использовать плечи при дыхании и втягивать диафрагму.
– Брависсимо.
Когда зазвучали первые аккорды музыки, Янто задумался неужели его любовь к дуэту из "Ловца жемчуга"[5] безвозвратно погибла. Он начинал чувствовать, что так все и могло быть.
Приближающиеся сумерки медленно расползались по Кардиффу, вечер жадно поглощал любой свет на свежем холодном воздухе, заменяя его усугубляющимся серым мраком.
Улицы были молчаливы, и даже звук трафика стал тише, словно водители опасались, что таинственный убийца, держащий в страхе улицы, последует за звуком сигналов и заберет жизни и внутренности водителей, когда те доберутся до пункта назначения. Пешеходы боязливо оборачивались из-за плеч и дрожали, читая надписи в заголовках "Никаких зацепок в поиске Серийного Вспарывателя! Город в ужасе!" и теснее жались друг к другу, торопясь домой.
В Кардиффе часто случались странные вещи, и на подсознательном уровне жители закалились против них, но это было иным. Инакость просачивалась в дождевой воде и тумане, словно даже сама Бухта чувствовала беспокойство, пульсирующее в городских жителях в самом сердце валлийской нации с той же силой, с какой оно пульсировало при событиях в Уайтчепеле[6] сотню лет назад. Потрошитель. Вспарыватель. Слова были похожи для большинства людей, и чем больше всплывало красочных деталей об омерзительном характере преступлений, тем больше людей торопились в свои дома, чтобы зажечь свет, запереть двери и устроиться на диванах.
В пабах и барах люди осторожно поглядывали друг на друга. Кому можно доверять? Ну в самом деле? Взгляды воровато оглядывались верх, вниз, вокруг. Опасность могла скрываться в любом направлении. Пошептывали о тяжелых шагах на крышах, странных фигурах, околачивающихся в парках там и сям. Дикие истории – порождения возбужденных фантазий.
Машины уносились прочь от кардиффских огней, многие визитеры сократили сроки пребывания, объявляя расстроенным хозяевам отелей и ночлежек, что "погода слишком плохая", но дрожь в руках, подписывающих счета и квитанции, выдавала правду. Пока полиция поймает убийцу, любой может стать следующей жертвой. И никто не хотел быть этим "любым". Но все в нетерпении ждали ужасающих деталей очередного преступления. В конце концов ничто, так не заставляет чувствовать себя живым, как убийство.
1. аналогичен нашему отделу по раскрытию особо тяжкихпреступлений
2. в пер. с итальянского "Ресторанчик Джованни"
3. Таггерт (Taggart) – долгоиграющий шотландский детективный сериал (27 сезонов). Назван по имени главного героя, инспектора Джима Таггерта (которого сыграл Марк МакМанус); Инспе́ктор Эндэ́вор Морс (Detective Chief Inspector Endeavour Morse) — вымышленный персонаж, герой 13 детективных романов британского писателя Колина Декстера, а также телевизионного сериала, снятого телекомпанией Central Independent Television в период с 1987 по 2000 годы (12 сезонов).
4. в Британии двойная желтая линия вдоль проезжей части обозначает ограничение на парковку.
5. трехактная опера Ж.Бизе
6. район, где убивал жертв Джек-Потрошитель
Глава 17
Эдриенн Скотт натянула плащ и выскользнула из-за своего стола, заваленными файлами с общими делами, просто требующими, чтобы на них обратили внимание, и захлопнула за собой дверь кабинета адвокатской конторы. Голова гудела и все, о чем она мечтала – сходить и выпить большой бокал белого вина. Такой это был день, а завтра ей нужно было навестить Райана, до того как пойти в суд, ни одна из перспектив ей не улыбалась. Она избегала размышлений о том, что бутылка вина будет временной отсрочкой в ее жизни.
Оставив плащ расстегнутым, она позволила свету скользить по лицу и одежде. Это освежало и позволяло мозгу дышать. Возможно, даже помогло бы избавиться от головной боли, прежде чем станут необходимы обезболивающие. Она взглянула на часы. Без четверти пять. Почти приличное время для первого вечернего стаканчика. К тому же она наконец-то договорилась встретиться с подругой, так что могла дурить себя мыслью, что попить вина было необходимо для поддержания общественной жизни, а не то, что общественная жизнь была лишь поводом, чтобы выпить вина.
Каблуки застучали по небольшой площади, которую она пересекала много-много раз, по-деловому строго, на расстоянии предупреждая попытки всех потенциальных поклонников поговорить с ней. Ее походка твердила: "Я справляюсь. Мне не нужно, чтобы вы усложняли мою жизнь. Она достаточно сложна. А теперь отвалите, пока мы не начали нравиться друг другу".
В углу хор из восьми или десяти замызганных мужчин и женщин пели на вечернем воздухе. "Не позволим страху убить в Кардиффе музыку!" твердил постер, который они держали над головами, но пели без особого энтузиазма, кроме одной женщины на переднем плане с блаженной улыбкой на лице. Точный адвокатский взгляд оценивающе скользнул по певцам, и Эдриенн решила, что именно эта женщина была ответственна за то, что все остальные мерзли вечером на улице. Взгляд у нее был коровий.
У их ног не было коробки для подаяний, и Эдриенн не улыбалась, проходя мимо. Музыка была тем, без чего она могла обойтись. Райан уничтожил любое удовольствие, которое она поучала от пения. Смотря на постеры, где убитая оперная певица улыбалась, Эдриенн думала, что не может дождаться, когда закончится треклятый конкурс.
Но в первую очередь она не могла дождаться первого бокала шардоне[1].
Когда они допели до конца, лицо Янто пылало. Как ни ненавистно было это признавать, но советы Дрю действовали. Теперь он звучал весьма не дурно.
Дрю хлопнул в ладоши.
– Лучше! Намного лучше! – он умолк. – Я имел в виду, что ты все еще поешь как абсолютный дилетант, но как минимум управляешь дыханием. – Он прошелся, подергивая плечами. – Серединная часть – твое слабое место. Тебе нужно быть меццо кантабиле и меццо диминуэндо, чтобы твое крещендо[2] было сильнее.
Еще певучее и еще мягче. Казалось, Янто учился у Дрю столько же итальянскому, сколько и пению. Этим утром Янто сказал Дрю, что, возможно, будет легче, если тот объяснит ему, что делать на английском. Дрю даже не прокомментировал это, просто сказал, что хотел на английском с недовольным видом.
Толстяк смотрел на него. Глаза сужались.
– Да, с дыханием разобрались, и ты многие ноты поешь правильно. Но в тебе нет чувства, без которого пение ничто.
– Что? – он был доволен собой.
– Эмоции! – Дрю поднял руки над головой в типично мелодраматичной манере. – Эта песня о любви и страсти! Двое мужчин понимают, что влюбились в одну и ту же иллюзию, женщину из их фантазий. И вот они клянутся, что их дружба не будет раздавлена сокрушительной силой страсти.
– Я знаю, про что эта чертова песня, – выдохнул Янто. – Это мой максимум. Лучше я не сумею.
Дрю покачал головой.
– Нет, ты можешь. И я не говорю о нотах, я говорю об экспрессии.
– Я не проявляю экспрессии. Держу чувства при себе.
– Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это, милый, – нажав кнопку перемотки музыкальной дорожки на начало, Дрю отогнал его подальше. – Просто послушай меня. Я спою свою партию целиком. Стой там и слушай. Ты поймешь, что я имею в виду.
Янто отошел на пару шагов. Скрестив руки, он ждал, когда закончится вступление и начнется партия Дрю. Разглядывая маленького мужчину перед собой, он почти чувствовал перемены, словно когда тот начал петь, задрожал воздух. Дрю еще только начал, а волосы на руках Янто начали вставать дыбом. Рот высох, словно музыка двигалась по его телу, вся сила мелодии и текста изливалась из Дрю.
Янто не чувствовал, как раскрывается его рот, а Дрю определенно не видел, как потрясен ученик, потому что закрыл глаза, ноги подрагивали и тело качалось, когда он пел, заполняя церковь посланием любви более эффективным, чем любая проповедь.
Неожиданно Янто почувствовал боль, жалея, что не слышит, как Бен Причард поет рядом со своим возлюбленным, вместо того чтобы подпевать своим деревянным баритоном. Даже с расстояния в несколько метров, он замечал слезы, бегущие по лицу Дрю, будто впервые после ужасной смерти Бена он действительно пытался выплакать свое горе, спев о нем миру. Это было прекрасно.
Джек барабанил пальцами по рулю SUV. Сидеть и ничего не делать у него не особенно хорошо получалось. Даже с отведенной ему бесконечной жизнью это было напрасной тратой времени. Позади него детектив Катлер отбивал такой же тихий ритм по кожаной обивке сиденья. Казалось, бездействие не особо греет и полицейского. Никто не говорил. Они исчерпали все разговоры, и напряжение из-за отсутствия пришельца пропитало всю машину.
Сжав зубы, Джек смотрел в темноту опускающейся ночи. Куда, чет возьми, делось существо с Тихой планеты? Оно должно было быть где-то здесь, и почему же после такого кровожадного начала вдруг перестало атаковать? И кто мог вообще знать, откуда оно на самом деле? Все, что у него было лишь догадки и предположения.
Время тикало, и он заметил, что начинает сомневаться в себе. А неуверенность в себе была еще одной вещью, которая плохо получалась у капитана Джека Харкнесса. Он раздражался. Но у этого дела был привкус незавершенности, и в этом он не сомневался. Из самых внутренностей поднималось чувство, которое редко его обманывало. Случалось, он путал детали, но целую картину никогда. Он так много видел, чтобы не доверять своим инстинктам. Возможно, пришелец дал себе отдых? Возможно, им придется ждать до одурения, или пока Янто не поднимется на сцену Миллениум центра, или до следующего конкурса, но существо вернется. Джек просто знал это.
Сидящая рядом Гвен нахохрилась, и Джек знал, что она скажет, еще до того как открылся ее рот. Его пульс убыстрился.
– Активность Рифта.
– Где? – Перестукивание пальцев прекратилось.
– Везде, – Гвен нахмурилась. – Мелкие всплески. Ничего важного. Не понимаю. Словно они повсюду.
– Это ничего не объясняет, Гвен, – Джек ухватился за ручку двери. Напряжение нарастало.
– Я просто говорю то, что показывает аппаратура.
– Не перечитывай информацию. Предугадай, куда оно движется?
Гвен сверкнула на него своими темными, обозленными глазами.
– Я, черт возьми, не Тош. Я делаю все, что… – взгляд вернулся на экран, она наклонила голову. – Секунду. Они сходятся. Странно. Как будто объединяются или типа того, – она вздрогнула и откинулась назад. – Черт! У нас крупный всплеск, – она подняла глаза. – Они все идут сюда! В церковь!
Джек выпрыгнул из SUV раньше, чем она закончила предложение, размахивая руками, он бежал по аллее. Позади собственного топота он слышал тяжелую поступь Катлера. Церковь выросла за углом, и он кинулся в ее направлении.
1. классический сорт белого винограда и одноимённое сортовое вино;
2. музыкальные термины, соответственно: певучее, мягче, громче (верхние ноты)
Глава 18 НОВАЯ
Дрю напевал кульминацию своей партии, когда мускулы Янто слегка напряглись, отвечая первобытному инстинкту опасности, прежде чем он осознал ее. Потерявшись в музыке, Дрю продолжал петь, но, озираясь вокруг, Янто больше не был поглощен его талантом, теперь музыка лишь отвлекала от попыток понять, что же беспокоит. Он затрясся, дрожь пробежала по спине. Что-то было не так.
Он взглянул вверх как раз в тот момент, когда высоко подвешенное окно разбилось, рассыпая красное стекло на полу наподобие кровавых градин, и некий силуэт пробрался внутрь, распадаясь на части, превращаясь во фрагментарную субстанцию, пока Янто пытался сфокусировать на нем взгляд. Инстинктивно вжимая голову, Янто вынул портативное устройство и, присев, посмотрел вверх. Где оно, черт возьми?
Дрю прекратил петь и с отчаяньем смотрел на Янто. Пока позади жалобно фонировала музыка, ужас отразился в глазах толстяка, прежде чем нечто сжало его грудь, он задохнулся и против воли посмотрел налево. Остававшийся пригнувшимся в тени прохода Янто подался вперед, чтобы разглядеть, на что уставился Дрю с таким бесконтрольным ужасом.
Сгусток темноты, застлавший стену церкви, начал менять форму, собираясь в нечто твердое. Янто, наблюдающего, как из фрагментов формируется торс, сковал холод, и ему потребовались все силы, чтобы дотронуться до коммуникатора в ухе.
– Джек, – имя неожиданно показалось незнакомым и на какую-то долю секунды Янто не удалось отыскать в голове образ лица Джека. – Оно здесь, – слова хрипло слетели с губ. Никакой чистоты, никакого дыхания из диафрагмы, а самые что ни на есть усилие и отчаяние, и в тот момент, когда он произнес слова, то не был уверен, что сможет повторить их, даже если от этого будет зависеть его жизнь.
Жизнь.
Он вскинул голову в протест против груза пустоты, сдавливающего и изолирующего его душу. Жизнь Дрю. Толстяк был всего лишь за пару метров поодаль, уставившийся, со ртом открытым так, словно он забыл, как закрыть его. Янто не смотрел на пришельца. Он не мог. Боялся, что если взглянет, ни за что не сможет сдвинуться с места.
Смотря под ноги, он метнулся к замершему Дрю, чувствуя необходимость оказаться между ним и пришельцем. Краем глаза он уловил неожиданное движение, повернув голову, увидел странного металлического человек – твердое тело представляло собой сплетение острых брусков. В этот остановившийся момент, когда они оба бросились к Дрю, Янто подумал, что черная молчаливая пустота родной планеты пришельца просачивается сквозь трещины в его торсе, заражая воздух чистейшим эмоциональным запустением.
Янто хотел всхлипнуть, но забыл каково это. Его движения только отдаленно напоминали нормальные человеческие: медленные и тяжелые, а пришелец двигался быстро, отрывисто, как бегающее изображение испорченной киноленты. В одну минуту здесь, в другую – уже за спиной у Дрю. Внимание существа было полностью обращено на Дрю, словно оперативника Торчвуда и вовсе не существовало.
Возопив как безумный, Янто кинулся на него, нажимая пальцами на кнопку портативной клетки. Мощь его крика угасала в воздухе вокруг пришельца и, после глубокого вздоха рука Янто схватила существо за руку. Крик умер в момент контакта и того, что он принес: холод, поразивший все его собственные системы и мгновенное опустошение мозга. Мир опустел. Мир умер. С последней крохой мысли он разжал леденеющие пальцы.
Пришелец отпихнул его, так как он был уже не более чем раздражающей букашкой, развернул и толкнул на рояль. Голова Янто сильно ударилась об острый деревянный угол, он с безысходностью смотрел, как портативная клетка скатилась в дальний угол церкви, раскрылась, но кроме пустого воздуха, в ней ничего не было. Кровь стекала в глаза, и он был рад теплу. В голове стучала черная боль, и только он начал проваливаться в обморок, как услышал крик Дрю Пауэлла.
Джек ворвался сквозь двойные двери, не думая останавливаться, пока глаза изучают картину. Поломанные осколки стекла покрыли скамьи и скрипели под ботинками. Позади алтаря и рояля пустая портативная тюрьма образовала цилиндр голубого свечения. Джек даже не взглянул в нее, чтобы понять, что она пуста.
Дрю Пауэлл лежал на полу, над ним нагнулся пришелец. Голова существа была откинута в смехотворном подражании воплю, рот открыт в молчаливом крике, выливая из себя в церковь черную пустоту. К шее Пауэлла с обрезанными связками протянут руки пришельца, представляющие собой не что иное как черные клинки, врезавшийся, словно скальпель в горло певца.
– Нет! – доставая пистолет из кобуры, Джек выстрелил в спину пришельца, прежде чем подбежать. Дрю Пауэлл не умрет. Не тогда, когда они были так близко, будь оно проклято. Отскочив из-за выстрела, пришелец обернулся, гневно и разочарованно смотря двумя красными лазерами черных глаз на Джека. Через долю секунды он был на ногах – выстрел, казалось, не нанес серьезной травмы.
Легкие Джека обжег холод, когда он потянулся схватить существо, но стал вдруг невероятно медлительным. Пришелец на глазах распадался, превращаясь в тень и поднимаясь вверх к разбитому окну. Он ушел, лишь еле заметной сыростью напоминая Джеку о своем присутствии. Задыхаясь, Джек встал на место, где ранее стоял пришелец, его заполнила слепая ярость.
– Черт! – отозвался позади него Катлер. – Я за ним!
– Бессмысленно. Звоните в "скорую". – Падая на колени, Джек рассматривал булькающий беспорядок горла Дрю. Порез тянулся от подбородка к адамову яблоку, из раны медленно вытекала вязкая кровь. Порез был плохим и только Бог знал насколько глубоким, но что знал Джек, так этот то, что будь задета артерия, они бы все утопали в крови. Возможно, был шанс. Шепча проклятия, он давился собственным разочарованием и злобой. Аккуратно подняв мужчину, он помог ему дышать без опасности захлебнуться собственной кровью и провел рукой по лбу.
– Все хорошо. С тобой все будет хорошо. – Заметив жемчужины холодного пота на пепельного цвета лице мужчины, он надеялся, что не врет. – Эй, крепись, слышишь? Помощь едет. – Словно в поддержку его слов где-то вдалеке завыла сирена.
За его спиной застонал Янто.
– Гвен! – крикнул Джек через плечо. – Янто в порядке?
– У него отвратительная рана, но думаю, жить будет.
Повисла долгая пауза.
– Что мы теперь будем делать, Джек? – ее голос был мягок и тих. Чувствуя, как теплая кровь раненого мужчины покрывает его руку, он был рад, что при ответе не приходится смотреть ей в лицо.
– Я не знаю, Гвен. Просто не знаю.
@музыка: Lauryn Hill - Can't take my eyes