Описание: Что-то чужеродное проникло на Землю. Оно наблюдает за нами. Команда Торчвуда изо всех сил старается найти и обезвредить чужаков, прежде чем кто-то пострадает. А что если вы один из тех, кому уже был нанесен вред? Что если вы пытаетесь найти то, что должно оставаться тайной? Принцы пограничья наблюдают за нами, и они пойдут до конца…
Данный перевод не преследует целью получение материальной выгоды.
Глава тринадцатая
Джеймс использовал свой дубликат ключей, чтобы открыть SUV. Он вынес портативную систему сканирования и другие элементы комплектации на территорию складов, которые были далеко не так пусты, какими казались. Он начал распаковывать лишенные пометок литые из стали контейнеры.
Гвен завершила третий круг по местности. Она вновь набрала номер. Джека на середине разговора прервали резкие помехи, и с тех пор от него не было ни слуху.
Она набирала сотни разных номеров.
– Янто, это Гвен. Почему не поднимаешь трубку? Это срочно. Позвони мне или Джеймсу как только сможешь. – Она вернулась к Джеймсу. – Что-то не так, – заявила она.
– Я думал, мы уже пришли к этому выводу.
– Нет, что не так, кроме этого. Что-то не так в Хабе.
– Янто все еще не отвечает? – Она покачала головой. – Мы не особо удачливы в дозвонах сегодня, верно?
Она вздохнула и пощипала переносицу, закрыла глаза.
– Не могу поверить, что опять эта головная боль появилась, кроме всего прочего.
– И у тебя? – поднялся Джеймс. – У меня убийственная боль последние пять минут. Словно резко включили.
– Совсем как в четверг?
– Совсем как в четверг. Как думаешь, может, где-нибудь поблизости есть еще одна такая штука, а?
Гвен не ответила. Ветер гонял мусор по земле. Молчаливое ощущение призрачности, которое окутывало местность ранее, сменилось ощутимым присутствием чего-то злобного.
– Ты можешь хотя бы попытаться объяснять, что здесь происходит? – спросила она Джеймса.
Он все еще устанавливал систему, с трестом вытягивая алюминиевые ножки, к которым примыкали датчики. Всего их было шесть, и он установил их широким кругом в центре складов.
– Что-то вроде феномена Рифта? – предположил он. – Раскололось, ухватило и поглотило? Перемещение в пространстве и времени? Трещина? Трансцендентность измерения? Хрональное разветвление с…
– Ух ты. Ты только что произнес труднопроизносимые слова, да?
– Аха. Вообще-то я стараюсь убедить тебя. Я подумал, если один из нас будет говорить как босс…
– Ох, я босс, – сказала Гвен резко. – Я всем боссам босс. Посмотри на меня, босса. Давай, мальчик. Установи эти сканеры! Быстро!
– Есть, босс! – улыбнулся он. – Ты могла бы помочь.
– Я босс, – ответила Гвен. Она осмотрела окрестности. Сквозь продырявленные крыши небо виднелось уродливыми белыми формами, покрытыми серыми тучами. – Это место действительно навевает неприятные чувства.
– Да. С каждой минутой все неприятней. Тягостней. Как моя головная боль.
– Что ты всерьез, думаешь, происходит? И давай без всех этих разветвлений на этот раз.
Джеймс установил последний датчик на треногу.
– Ну, – выговорил он, – подозреваю, что Джек и Тош против своей воли шагнули в безумно нехорошее холодное место далеко от нас из-за аппетитов какого-то спектрального бытия.
– Уф, – отреагировала Гвен. – Это чушь.
– Конечно, – ответил Джеймс. – Позитивность не сработала, так что я прибег к негативному обоснованию.
– Ты дурак. Вот ты кто.
Джеймс сел на колени у панели управления системой сканирования и нажал на кнопки. Со сканеров на треноге забило зеленое свечение: тонкие лучи, которые вряд ли увидишь на свету, крест-накрест и внахлест как в спирографической таблице.
– Вообще-то, – сказал Джеймс, – это была только доля шутки. Я не верю в призраков. "Призрак" – это слово, которые люди используют, чтобы объяснить вещи, которые Торчвуд может объяснить лучше, научно обосновать. Но здесь…
– Хватит, – Гвен прищурила глаза. Она глубоко вздохнула. – Однажды я видела призрак…
– Раз ты так говоришь, – пожал он плечами.
– Есть что-нибудь? – вернулась Гвен к работе.
– Ммм, – Джеймс возился с панелью управления, настраивая волны, – нет.
Зазвонил телефон Гвен. Она выхватила его.
– Алло? – на другом конце она слышала тишину, потом донеслось еле слышное бормотание. – Алло? Джек? – звонок оборвался. Телефон тут же перезвонил. – Алло?
– Гвен? – спросил Джек, голос которого доносился издалека. Слабые, хрипящие звуки появлялись и исчезали, как порывы ветра. – Я пытался пробиться через годы. Гвен?
– Я здесь. Ты в порядке.
– Я едва слышу тебя, Гвен. Зарядка телефона садится. Ты слышишь меня?
– Еле-еле.
– Темнеет, Гвен. По-настоящему темнеет. Сумерки. Мы вошли в церковь. Тош говорит, что слышит шум снаружи, но я ничего не слышу. Она говорит, что слышит. Что-то ходит вокруг. Звук шагов. – Возник статический шум.
– Джек?
– Гвен? Гвен, как дела на вашей стороне?
– Мы… мы пытаемся найти вас, Джек. Держитесь.
– Зарядка садится, Гвен. Я… – линия умерла.
Гвен встревожено посмотрела на Джеймса, он вернул ей взглядс легким раздражением.
– Не могу нормально настроить систему, – сказал он, вставая и шагая мимо кольца треног, поправляя каждое звено. – Получаю только обратную связь. Интерферограмму. Слушай, – добавил он, – извини за болтовню о признаках. Я не хотел пугать тебя.
– Каких признаках?
– Что?
– Ты только что извинился за признаки, – сказала Гвен.
– Нет. Я сказал призрак.
– Нет, черт возьми.
Джеймс открыл рот, но не произнес ни слова. Они встретился с глазами Гвен. Каждый из них понял, о чем думает второй. Через это они уже проходили.
Призыв поступил к нему неожиданно, как и обычно.
– Осторожно, приятель! – сказал регулировщик движения. – Вы в порядке?
Тощий мужчина в черном костюме вскочил со скамейки на остановке и очутился рядом с ним.
– Я спросил, вы в порядке?
Мужчина слегка качался, смотря по сторонам с некоторым смущением. Обкуренный, подумалось регулировщику. Хотя мужчина не выглядел как наркоманы – слишком стар, слишком хорошо одет – но теперь никто особо не выделяется.
– Приятель?
Мужчина сделал шаг, замер, опять осмотрелся и встретился взглядом с регулировщиком.
– Что вы сказали? – спросил мужчина.
– Вы в порядке? Вы кажетесь немного отстраненным.
– Протокол тревоги, – сказал мужчина, словно это что-то объясняло. – Владыка в опасности. Угроза. Процесс пошел, но показания ложные. Показания ложные.
– Ладно. Как бы там ни было. Просто смотрите, куда идете.
Мужчина проигнорировал его и начал идти по тротуару. Он наткнулся на пожилую женщину с торговой тележкой, а затем бедром оттолкнул коляску с ребенком. Мать накричала на него за это, но он не обратил на нее внимания и двинулся вперед, то идя, то останавливаясь, делал пару шагов и снова зачарованно озирался по сторонам. Он менял направление несколько раз.
Определенно наркотики, решил регулировщик, качая головой. Мужчина несся взад и вперед, как Джерри Льюис[1], делающий "сконфуженный" номер, за исключением занимательно текучей грации его движений. "Дизайнерские наркотики", решил регулировщик. Он все про это читал.
На городской дороге царила суматоха. Вторник, время ланча. Букмекеры с дверями, занавешенными бамбуковыми шторами; магазины с одеждой защитного цвета и пневматическим оружием; игровые пассажи со швейцарами; замасленные бары "Красный дракон"; ряды тележек перед "Счастливым покупателем"; покорная очередь перед почтовым отделением; украшенная площадка подержанных автомобилей с заклеенными окнами; тележки с хот-догами, из которых несло луком; звучащая из динамиков мини-такси бангра[2]; гудки и сигналы автомобилей; химчистка; благоухание сосен; рабочие в ядовито-ярких спецовках, подбирающие мусор и, сжав в руках, бросающие в желтые урны; дети с мороженым "Фонтан шербета" перед Поундлендом, смеющиеся над мужчиной на перекрестке, кричащем незаинтересованной толпе о своей всепоглощающей любви к Иисусу; мужчины, несущие сумки от киев как оружие на плечах по пути в снукерный клуб; двойная парковка; свет аварийных огней; два беседующих в дверях сомалийца; нищие с транспарантами, просящими подождать еще минуту; идущий из зоомагазина стойкий запах соломы и корма; две женщины в чадре; инженеры, собирающие вокруг люка, который собирались вскрыть, оранжевое ограждение; чей-то крик, привлекающий внимание Ронни; пикание светофора; гудок мальчишеского мопеда в ритме "Кукарача"; карентанские дыни, словно черепа в телегах с овощами и фруктами на ложном травяном покрытии; люди, люди, люди.
Слишком много шума, слишком много запаха, слишком много движения. Слишком много информации. Показания были ложными. Позыв был ложным. Он не мог ясно сконцентрироваться на тревоге. Расположение? Каково расположение? Как он может ответить, если не знает точного расположения? Показания пульсировали в нем, но были фрагментарными и противоречивыми. Они тянули его одну сторону, потом в другую, словно еще не решили точно.
– Где? Где это? – спросил он громко. Лица в толпе посмотрели на него, сконфуженные, заинтересованные, встревоженные, но это были всего лишь лица, и его не волновало, что они думали. Некоторые из них говорили с ним, но и это его не волновало.
Где он был нужен? Где был Владыка? Как он мог потерять фиксацию на Владыке? Почему не мог сфокусироваться? Почему информация так бессвязна? Ей что-то препятствовало?
– Владыка, – пробормотал мистер Дайн, – Ваше величество. Где вы?
Он почувствовал, как ускорился обмен веществ, когда протокол тревоги полностью завладел им. Его внутренности трансформировались. Он почувствовал волнение, когда процесс начался, и в нем задвигалась сила, распуская глубоко сидящие в нем генные запасы и костный мозг, выпячивая его инстинкты. Фиксации все еще не было. Зов был ложный. Неуверенный.
Бездумно повернувшись, он что есть силы ударился о киоск, несколько журналов сползли на тротуар. Продавец начал браниться.
– Я с тобой говорю, идиот! Эй!
Не было времени на препирательства. Мистер Дайн поднял руку. Продавец отскочил к киоску и оказался сидящим на куче журналов.
Несколько лиц неожиданно закричали на него. Что он такое творит? Да кто он такой? Джеки Чан, что ли? Мистер Дайн игнорировал их. Он повернул налево, потом проверил себя и повернул направо, сходя с бордюра. Раздался визг и крик. Кричала женщина. Фургончик, старый, коммерческий "Эскорт" так резко остановился, что заднюю часть занесло. Дверь с водительской стороны открылась, из нее вышел полный мужчина с разводами пота на бежевой тенниске и округленным как у рыбы ртом.
– Я не… – начал водитель. – Я не видел вас. Вы…?
Собирался народ. Мистер Дайн стоял на ногах, все еще смотрел взад и вперед в запуганной, загнанной манере. Он понял, что неожиданно стал предметом завышенного внимания. Он опустил глаза.
Его ноги остановили фургон. Смущенный он напоминал плотно посаженную швартовую тумбу или почтовый ящик. Бампер, табличка с номером и защитная сетка обмотались вокруг его ног. Край капота был скомкан, как простыня. Из разбитого радиатора выливалась грязная жижа и уходила под передние колеса.
– Господи Иисусе! – заикаясь, произнес водитель. – Как…?
Мистер Дайн отступил от сковывающего его транспортного средства. Кузов загрохотал, когда его ноги стали выпутываться из тисков. Бампер упал.
Фиксации не было. Все еще не было фиксации. Показания были ложными. До сих пор не было определенной информации, за исключением того, что теперь его тело ускорилось до полной боевой готовности, подготовилось по максимуму.
Через десять секунд оно автоматически должно было переоблачиться в военную одежду. Это было то, чего нельзя было позволить на глазах у простых людей.
– Извините, – сказал он полному водителю.
– Но вы не можете… вам нужно в больницу и…
– У меня нет времени на отступления.
Мистер Дайн начал отходить. Когда толпа поняла, что мужчина в черном костюме пробирается сквозь нее, он как-то необъяснимо, по мнению многих, почти испарился.
– Набранный вами номер находится вне зоны доступа или отключен, – сообщил автоматический голос. – Пожалуйста, попробуйте еще раз.
Гвен отменила звонок. Ее голова так пульсировала, что она с трудом выполняла даже простейшие задачи Казалось, в верхнюю часть ее черепа вонзили шестидюймовую иглу. Ей хотелось плакать. Ей хотелось лечь на землю. Ей хотелось плакать лежа на земле. Возясь с панелью, Джеймс издал глухой стон. Его руки заметно дрожали.
– Гвен, я не могу это сделать. Не могу настроить. Думать нормально не могу.
– Я знаю.
– Гвен, ты видишь голубые огни?
– Нет, – обманула она. – Попробуй снова.
Он взглянул на нее. Глаза были налиты кровью. Струйки пота текли по лбу и слипали волосы.
– Не могу. Не могу. Не могу сослезоточиться на настройке.
– Слезоточиться?
– Сосредоточиться, сосредоточиться.
– Все нормально. Просто попробуй еще раз.
– Еще один лаз? Лаз куда?
– Я сказала раз.
– Нет, ты сказала…
– Джеймс! Прошу!
Он прислонился спиной к панели. Гвен взяла мобильный, смахивая слезы. Она хотела, чтобы он позвонил. Он зазвонил. Она ответила.
– Тош?
– Гвен Купер. Рад слышать твой голос, – всего лишь далекий голос из глубины.
– Джек!
– Мой телефон умер. Звоню от Тош, но у нее зарядка тоже садится. Здесь что-то высасывает энергию. Что-то голодное.
– Джек…
– Послушай, Гвен. Тут темнеет. Тьма кромешная. Пугающая. Нам обоим плохо, болит голова и тошнит. Полагаю, это место поглощает энергию зарядок от мобильных, также пьет органическую энергию. Одним словом, нам нехорошо. К тому же снаружи какие-то шаги. Уже и я их слышу. Обходят церковь в темноте. Пугает. Не так…
– Что? Джек?
– Не так я представлял свой конец.
– Это не твой конец, Харкнесс. Мы вас оттуда вытащим. Мы…
– Гвен. Ты хорошая девочка, но я знаю, мне конец. Я переплыл с одного конца галактики в другой и видел много странного…
– Хватит изображать Хан Соло[3] из себя, черт возьми! Я сыта этим от Риса! Мы вытащим вас оттуда!
– Как?
Гвен посмотрела на Джеймса.
– Как? – повторил Джек.- Гвен, ты еще там?
– Да.
– Как вы собираетесь извлечь нас отсюда? Я даже не знаю, где мы. Все, что мне известно, к нам приближаются шаги, и они не дружественны.
– Мы найдем путь. – В горле застрял комок. – Мы придумаем что-нибудь.
Прежде чем он ответил, прошла минута.
– Гвен, я принял ошибочное решение сегодня. Я примчался сюда с Тош, и это было неверное решение. Глупость. Не знаю, о чем я думал. Основная ошибка суждения. Что-то воздействовало на меня, что-то… выбело меня из колеи. Я не против заплатить за это, но мне невыносимо, что Тош тоже расплачивается. Ошибка суждения. Совсем на меня не похоже. Никогда не бросаюсь в ситуацию неподготовленным. Вот, что ты должна запомнить. Вот, что должна выучить.
– Почему?
– Когда вы встанешь во главе. Наберешь новую команду и поднимешь все снова. Это ляжет на твои плечи. Тебе нужно учиться на моих ошибках.
– Встану во главе? Торчвуда?
– Нет, хорового общества Синкоеда[4]. Конечно, Торчвуда.
– Джек, без тебя не будет никакого Торчвуда.
– Лучше бы было, девочка моя. Рифт не будет контролировать себя. Я рассчитываю на тебя.
Помехи заглушили его голос. Сухое шипение. Скрежещущие звуки и никаких живых голосов.
– Джек?
Помехи. Помехи.
– …вернутся и будут преследовать тебя вечно, слышишь меня?
– Джек?
– Ты потеряла меня? – спросил тихий голос Джека. – Я потерял тебя. Боже, тут темно, Гвен. Ты не поверишь. Шаги. Я и не думал, что могу когда-нибудь опять так испугаться. Батарейка на нуле. Думаю, она срамится.
– Повтори. Ты сказал "срамится"?
– Нет, садится.
– Ты сказал срамится. Я слышала. Джек, ты говорил о головной боли. Головной боли и тошноте. Как в прошлый четверг на побережье? Джек, они такие же?
– Думаю, но…
– Джек, послушай. У нас тут своих проблем выше крыши. Не знаю как, но Амок воздействует на нас опять. Тот самый или есть еще один. Раскалывающаяся головная боль. Нам с трудом удается мылить.
– Ты конечно же имела в виду "мыслить", – подал голос Джеймс.
– Да. Мыслить. Если бы ты не был так глубоко в дерьме, мы бы взяли руки в ноги и помчались бы в Хаб. Попытаться разобраться.
– Вам так и нужно сделать. Прямо сейчас. Оставьте нас и решите этот вопрос. Если Амок – или не Амок – в действии, это первый приоритет. Слышишь меня, Гвен?
– Ох, заткнись и слушай! Я с трудом ввязываю слова…
– Мм, может, "связываю"? – подсказал Джеймс.
– Ты не помогаешь, понимаешь ты это? – сказал Гвен, прикрыв трубку рукой. – Работай усерднее.
Джеймс помотал головой и повернулся спиной к коробке.
– Джек?
– Здесь.
– Джек, я думаю, вы тоже ощущаете влияние Амока. Ваша головная боль. В глазах, так?
– В этой жизни, определенно все в глазах.
– Избавь меня от густой философии.
– Ты имела в виду "пустой", не так ли?
– Я знаю, что я имела в виду! Джек, если ты и Тош чувствуете так же, как мы здесь, насколько, мать вашу, далеко вы можете быть? Вы не потеряны. Вы… прямо здесь.
– Далеко, но близко, да?
– В этом есть смысл?
– Как будто. План игры есть?
Гвен задумалась над этим, что было по-настоящему тяжело. Лечь и расплакаться все еще казалось лучшим предложением.
– Да, – сказала она. – У меня есть план игры.
– Что ж, давай послушаем, пока батарейка не села.
– Амок… Амок зовет нас. Оно зацепило нас и зовет нас. Оно хочет, чтобы мы подчинились. Оно хочет, чтобы мы пошли и нашли его, чем бы оно ни было.
– Справедливое замечание. Я тоже это чувствую.
Гвен сжала пальцы в крепкий кулак.
– Так давай сдадимся.
– Что?
– Сдадимся. Ответим на вызов. Пойдем за ним.
– Потому что?
– Потому что это приведет вас сюда. Потому что Амок тут. – Повисла тишина. – Джек, ты…
– Потерпи, Гвен, – сказал Джек. На линии она слышала движение, стук или два, слышала, как Джек говорил с Тошико, торопил ее подниматься. Слышала слабые жалобы Тошико. Джек начал настаивать. Гвен услышала, как Тошико обозвала его. Послышались глухие удары, бормотание. – Гвен?
– Да, алло?
– Мы идем к дверями церкви. Есть там шаги или нет, мы собираемся поступить, как ты предложила. Собираемся сдаться и…
– И?
– Не знаю, надеяться на лучшее? Скрести пальцы.
Гвен хотела бы, но в этом одурманенном состоянии, не помнила как. На линии она слышала, как нечто тяжелое и деревянное отодвинулось назад. Она слышала, как Джек пробормотал что-то Тошико. Она реагировала слабо.
– Мы снаружи, – сказал Джек, хотя и не Гвен. – Ой-ой, темно.
– Джек? Джек, просто иди на призыв.
– Христос Всемогущий! – выговорил Джеймс. – Взгляни на это!
Гвен прошла за его спину. Она посмотрела поверх плеча Джеймса в монитор на панель управления, прижимая телефон к уху. Что-то появилось на тусклом экране, словно радарное эхо, явное очертание. Это была церковь, хоть и не вся. Это был призрак церкви, светящаяся диаграмма. Кольца сканеров вырисовывали что-то полутвердое.
– Джек? Джек? Мы видим очертания церкви в системе! Джек?
Джек Харкнесс ответил что-то, но это было слишком деформировано, чтобы понять. На мониторе появились две фантомные фигуры, эфемерные и наполовину сформированные. Они вышли из очертания двери призрачной церкви. Гвен посмотрела на дневной свет и ничего не увидела в кольце мониторов.
– Джек?
– Они появляются, – сказал Джеймс. – Я… – Он запнулся, поднял глаза на нее, черты исказила боль. – Гвен, мне по-настоящему плохо. Я…
– О Боже! Господи! Джеймс! – воскликнула за его спиной Гвен. Она пыталась удержать Джеймса на ногах и одновременно удержать телефон у уха. Джеймс замер. Из его левой ноздри потекла кровь.
– Джеймс? – прошептала Гвен.
– Гвен, мы снаружи. – Во тьме. Тут действительно темно. Вы там?
– Да, Джек. Иди на мой голос. К черту, иди на Амок.
– Хорошо, – голос Джека звучал как у испуганно ребенка. Этот тон она с ним не ассоциировала, и не хотела ассоциировать. – Гвен? Гвен, думаю, оно здесь.
Сначала она подумала, он говорит об Амок, но ошиблась. В телефоне она слышала шаги. Они становились ближе. Топ, топ, топ.
Большое ё-мое. Звук этих шагов было самым страшным, что она слышала в жизни.
1. американский актёр, комик, режиссёр и писатель, известность которому принесла совместная работа с Дином Мартином;
2. жанр современной популярной танцевальной музыки; сочетание элементов диско и хип-хопа с традиционными индийскими мотивами;
3. один из героев саги Джорджа Лукаса «Звёздные войны»;
4. район в Кардиффе.
Глава четырнадцатая
Мистер Дайн спрыгнул с отполированной крыши Миллениум-центра и опустился на сухие доски Куэй под единственным ограждением. Он приземлился амортизирующим приседанием и медленно выпрямился. Подготовленный к сражению, настороженный, облаченный в боевую одежду он изучал местность. Исследование окружающей среды и глубокий процесс осязания едва ли заняли у него наносекунду с момента первого накопления информации до финальной оценки. Поблескивающий перст водонапорной башни казался его возбужденным сенсорам особенно горячим. Он направился к нему.
Визитеры и туристы разгуливали вдоль и поперек Пласса Роальда Даля, болтая под ярким солнечным светом и делая снимки. Ни один из них не видел его, даже когда он шел мимо них. Ни один из них не сделал его фотографии, хотя он попадал в их объективы много раз. Все дело было в том, что он двигался чересчур быстро. Гиперускорение толкало его в поток двигающейся толпы и из нее, словно он находился в совершенно иной временной схеме. Люди были для него замедленной съемкой, качающимися, топорными и громоздкими. Дело отчасти было и в том, что он находился в подготовленном к битве состоянии, а матово-серый окраска боевой формы отталкивала свет и цвета, как дым.
В экстремальной ситуации мистер Дайн перешел на автономный режим функционирования. Поступающие данные были явно неверными, неправильно скомпонованными, а цель так и не обнаружена, так что мистер Дайн приостановил поток информации. Ему не нужна была неразбериха. Он знал, что ради Владыки должен поступать логично и принимать действенные, превентивные решения, чего ждали от всех телохранителей Первого старшины при возникновении критической ситуации. Это была критическая ситуация. Выбрав его среди других высокопоставленных лиц для выполнения обязанностей в этом задании, Властелин Границы оказал мистеру Дайну большое доверие, и мистер Дайн не собирался предавать его. Защитить Владыку. Защитить Владыку. Все остальные задачи были второстепенными. Вот почему его внедрили на Землю.
Он гудел, тело пело от колоссальной силы, которую придавала возложенная миссия. Это было его предназначением в самом чистом, неотвратимом виде, этот короткий блистательный момент службы. Это была краткосрочная радость от возможности быть тем, кем был; кем ему полагалось быть. Для этого он был взращен. Самоотверженный, преданный солдат. Безжалостная сила. Инструмент войны. Ничего на Земле в этот миг не могло соответствовать ему один к одному. Ничего с Земли как минимум. Где-то еще было много всего, что могло вызвать беспокойство.
В одно мгновенье он появился у основания водонапорной башни. Чистые потоки воды стекали вниз со стальных торцов наивного человеческого сооружения. Туристы смеялись и отступали из-за окатывающего их каплями прибрежного бриза. Никто не видел его.
Никто, кроме трехлетнего мальчика, держащего мать за руку перед объективом отцовского цифрового "Кодака". По опыту мистер Дайн знал, что совсем маленькие дети порой владели тонкой интуицией, которая уходила с возрастом. Малыш вытаращился на него.
– Мамочка, кто этот серый человек?
– Смотри на папочку, Кайл. Смотри на папочку и скажи "сыр".
Мистер Дайн поднес серый колючий палец к губам и подмигнул ребенку. Глаза ребенка стали шире, и он улыбнулся.
Мистер Дайн отвернулся и сделал глубокий вдох. Он чувствовал технологию, похороненную под бетонными плитами. Она пахла горячо и резко, как поджаривающиеся феромоны. Внизу, глубоко под бухтой, экзотическая технология звала его криком как новорожденный младенец.
Автономный режим. Действенное решение. Оценка вариантов. Еще одна наносекунда глубоких размышлений. У него не было настоящей зацепки на Владыке, так что приходилось работать с имеющимися данными. Если он не найдет Владыку самого, то может найти и нейтрализовать то, что угрожало ему.
Водонапорная башня. Его изголодавшиеся системы заработали.
Здесь. Здесь.
Под одной из плит тротуара находился лифт, замаскированный эффектом восприятия. Интересно. Неожиданно. Он кивнул. Обычное подключение к системе лифта через задний мозг и все барьеры безопасности поддались. Мистер Дайн начал опускаться на погружающемся вниз лифте.
Он спустился в сырое, темное помещение, своего рода берлогу.Мрачное, каменное, со старыми плитками, с запахом подвала. Гладкие бока водонапорной башни спускались прямо сюда, сквозь пласт земли к бассейну рециркулирующего типа. Мистер Дайн чувствовал тепло сети высокоразвитых человеческих вычислительных систем и прилагающейся электроники: работающие компьютеры, пучки волоконно-оптических каналов. Очень впечатляюще для местных технологических стандартов. Примитивно для него.Считывались и другие вещи. Мертвые предметы, погруженные в кому, в сонном состоянии, мечтающие предметы, вещи, запертые в контейнеры и
запароленные, под наблюдением мониторов и в похороненные коробках где-то глубоко-глубоко. Сокровищница артефактов негуманоидного характера, которым не место здесь и сейчас. Он одобрил то, как усердно они были изолированы.
Но не все было укрыто. Что-то было освобождено и живо, мысляще и хищно. Лифту оставалось еще около пяти метров до приземления, но мистер Дайн сошел с него. Он опустился на решетку с тихим звоном и прошел к каменным лестницам, где жужжали и пищали компьютеры.
Два человека лежали на полу в коматозном состоянии с переплетенными конечностями. Освобожденная вещь, экзотическая технология представляла собой маленький предмет, вращающийся в голубом свечении. Оно почувствовало его, считало его и начало мяукать и зазывать в его голове.
Системы мистера Дайна были достаточно сильны, что отбиться от первичных попыток. Защитное поле автоматически появилось, чтобы заблокировать влияние. Он начал оценку. Никаких совпадений. Технология была неизвестна для архивов Первого старшины. Он отложил находку для будущих размышлений. Продукт неизвестного вида, изготовитель/производство не установлены. Уровень технологий – плюс шестьдесят. Сильное призывное поле. Угроза (Тип 2) уровень убеждения / протоколы манипуляций доведены до квази-чувствительности. Действия агрессивны. Он сделал еще пару шагов ближе. Маленький предмет стал крутиться быстрее. К его удивлению, внешние слои защитного поля неожиданно треснули и пали. Внутренние слои держались. Мистер Дайн произвел оценку резервных сил и соорудил защитный барьер для поддержания обороны.
– Что ты такое? – спросил он.
Оно ответило струями света, огнями и образами. Абстрактные цифры. Они были свирепыми и стремительными, как залп орудий. Абстрактные цифры. Два голубых движущихся свечения. Мистер Дайн мигнул. Его внутренний барьер взорвался без предупреждения. Инстинктивно он возвел второй запасной барьер за первым.
– Так ты хочешь поиграть, не так ли? – спросил он.
Гвен обнаружила, что сидит в своем "Саабе", поворачивая зажигание. Стартер мотора кряхтел и хрипел. Она оглушила его. Как давно она сидит здесь? Как давно старается…
Она вышла из автомобиля. Чувствовала себя как зомби, с трудом помня, что так чувствуют себя зомби. Она поплелась обратно к прилегающим складам. Джеймс был распростерт на земле. Он казался мертвым. Кольца сканнеров шумели. Гвен вспомнила свое намерение. Она старалась вернуться в Хаб. В Хаб, откуда ее звал Амок.
– О Боже, – пробубнила она. Его голова болела так, словно осталась между кимвалами[1]. Она с трудом шла прямо. В ушах звенело. Телефон. Чертов телефон. Она достала его, открыла вверх тормашками и перевернула. – Да?
– Гвен? Ради Бога, спаси нас! Мы не можем найти…
– Джек? – она слышала смазанные голоса, посторонние шумы. Потом неожиданно отчетливо она вновь услышала шаги. – Джек?
Крик, Тошико кричала. Гвен похолодела. Повторяющийся звук стреляющего револьвера, напряжение в трубке телефона. Смех, сатанический, безумный смех. Гвен завизжала и отшвырнула телефон. Он ударился о землю, раскалываясь и трескаясь.
– Гвен?
Она обернулась. Джек стоял посреди кольца датчиков. Одной рукой он придерживал около себя Тошико. Она вцепилась в него, всхлипывая. Лицо Джека было вытянувшимся и изможденным. Его трясло, волосы слиплись от пота. В правой руке дрожал "Уэбли", из дула которого тянулся неровный дымок.
– О Боже, Гвен, – заикаясь, произнес Джек. Он сел на землю и Тошико присела рядом с ним.
Один за другим, последовательно взорвались шесть мониторов-датчиков, выпуская облака искр. Две из трех треног упали. Панель управления начала дымить и возгорелась. Даже мозг Гвен, казалось, воспламенился, она старалась заговорить, но не издала ни звука.
Амок еще отчаяннее завертелся и остановился.
– Да, – сказал мистер Дайн. – Умно. Но полагаю, я выиграл. – Амок прокрутился два раза влево, потом трижды вправо. – Нет, я больше не хочу играть, – сказал мистер Дайн. Амок испустил струйку фиолетового свечения.Мистер Дайн подошел и взял его. Он состроил гримасу, когда тот обжег ему руку. – Все еще воюешь? – спросил он.
И оно воевало. Мистер Дайн закричал от боли, вспыхнувшей от руки до головы. Последний из его защитных барьеров пал.
– Ты прочен, но я воин Первого старшины. Я не впечатлен твоей злобой. Я сделал тебе последнее предупреждение. Прими последствия.
Мистер Дайн сжал руку. Амок вздрогнул и разбился. Мистер Дайн отступил и тяжело присел. Было сложно. На удивление сложно. Почти равный соперник. Он позволил праху Амока соскользнуть с руки и начал восстанавливать тяжкие повреждения.
Оуэн очнулся. Он посмотрел вокруг, понял, что лежит на полу со скрученным на нем Янто.
– Эй? – крикнул он. – Эй?
Что-то сидело на полу подле него. Размерами и формой человек, но матово-серого цвета, с торчащими из тела странными серыми шипами и перемыкающимися сегментными слоями. Монстр.
Оуэн встречался с несколькими монстрами в течение работы. Вивлами, прежде всего. И тем не менее этот выглядел более ужасающе. Такой гладкий, автоматизированный, так искусно спроектированный.
Ему стало весело. Странно. Тошно. Может, ему мерещилось. Может, не было тут никакого монстра. Монстр повернул свою гладкую, обтекаемую, откидывающуюся голову и заметил его.
На его неясно человеческом лице было выражение. Выражение боли и мучения. Он протянул к нему длинный, покрытый шипами палец.
– Ты не вспомнишь меня, – сказал он голосом тяжелым, как у говорящих часов.
– Что ж, справедливо, – отозвался Оуэн и позволил бессознательности поглотить его.
1. древний музыкальный инструмент, состоявший из двух металлических чаш, издававших при ударе друг о друга резкий звенящий звук
-
-
19.01.2012 в 04:25-
-
19.01.2012 в 11:43-
-
19.01.2012 в 19:57-
-
19.01.2012 в 22:01-
-
19.01.2012 в 22:11-
-
16.02.2012 в 13:10-
-
16.02.2012 в 20:40-
-
17.02.2012 в 22:51